– Я не заметил в нем особых отклонений. И готов подтвердить, что Лиурой – кто угодно, но только не ментальный маг.

– Я тоже так себе сказал, когда услышал этот разговор, – фыркнул таракан. – Потому что видел Лиуроя вблизи и до недавнего времени был готов поклясться, что по той ауре, которую он позволяет видеть окружающим, этого действительно не скажешь. Но слепки врать не будут: он просто обязан иметь такой дар. Как и ты.

– Даже если ты и прав, что с того?

– А то, что Умдобр удивился, когда узнал, что у личного мага графа Экхимоса есть такие способности! И был в этом так искренен, что явно не играл.

Я озадачился по полной программе.

– Погоди… Когда у мага открывается дар, все его стороны так или иначе становятся видными. Слабые или сильные, скрытые или явные. Спрятать их от опытного мага у необученного сопляка не получится.

– Конечно, – согласился Нич. – Эти записи заносятся в Реестр магов и остаются там навсегда. Но видишь ли, в чем дело… Я абсолютно уверен: Фалькус понятия не имел, что известный тебе светлый обладает ментальной магией. А значит, в Реестре этих сведений не было. И когда ректор это понял, посмотрев на ваши слепки и сверив записи в документах Лиуроя, то это несовпадение заставило его обеспокоиться. Причем если бы ты видел их так же близко, как я, то сделал бы точно такой же вывод, как и он: Лиурой действительно ментальный маг, но при этом он каким-то образом утаил свои способности.

Я тут же помрачнел.

– Но тогда это значит, что информация в Реестре недостоверная. И кто-то из преподавателей или достаточно высокопоставленных магов, а регистрируют нового адепта всегда двое, зачем-то солгал под присягой.

– Заговор? – предположил Нич, хищно щелкнув жвалами. – Подстава? Разногласия в Совете? Может, кто-то подбирал себе сторонников из числа молодых и одаренных дураков, которым требовалась поддержка сверху?

– Не знаю, – честно признался я. – Гадать можно до бесконечности. Но я не понимаю, как Лиурой мог это скрыть, если перед поступлением в академию с каждого адепта снимается слепок ауры?

– У меня есть только одно объяснение: ему кто-то помог.

– А смысл это утаивать?

– Понятия не имею. И мы, скорее всего, еще долго этого не узнаем, потому что залезть в оригинал Реестра нам с тобой не дадут и на записи о Лиурое посмотреть не позволят, а копия не всегда соответствует оригиналу. Но меня пока интересует другое: откуда у ректора взялась картинка со слепком его настоящей ауры? Он же не хранил ее просто так, время от времени с трепетом вспоминая нашего с тобой светлого друга, который, возможно, учился тут еще до того, как Фалькус занял пост ректора? Выходит, они когда-то сталкивались и он уже тогда что-то заподозрил? Возможно, переговорил на эту тему с Воргом… тот же специалист по аурам… и попросил выяснить, бывает ли такое в принципе. Потом ему на глаза попался ты со своим вызывающим поведением. Он увидел твою ауру, понял, что она ему почему-то знакома, затем поднял документы и начал копать…

Я поморщился.

– Слишком скользко, Нич. Сплошные догадки и ни одного факта.

– Согласен. Но совпадений, на мой взгляд, многовато. Да и тот факт, что кто-то незаметно вырастил полноценного ментального мага прямо под носом у Совета, о чем-то да говорит.

– Если ты прав в отношении Лиуроя…

– Я уверен, – буркнул Нич, насупливаясь. – Поэтому задержался в кабинете допоздна, сверяя ваши слепки, и не успел закончить со следилками. Когда ректор начал собираться, а я сообразил, что сделал не все, что хотел, то сперва решил – обожду до утра.