— Как вы этого достигли, мэтр? — внезапно понизил голос до заговорщицкого шепота барон. — Откуда вам известны принципы объединения живого и неживого? Хотя нет, не говорите. Лишь одному человеку удалось в свое время проникнуть в эту тайну. А остальные до сих пор лишь пытаются повторить его успех. Как жаль, что этого великого человека не стало. Признаться, я долгое время пытался проникнуть в тайны мэтра Валоора, но, к превеликому сожалению, многого не понял. А вы… Судя по всему, у вас тоже есть копия его дневника? Вероятно, более полная, чем та, которая досталась мне?

Копия?!

Я непроизвольно подался навстречу и глухо зарычал.

Какая еще копия?! У кого?! Какая сволочь посмела украсть то, что по праву принадлежит только мне?!

— Иного и быть не может, — не заметив моего угрожающего движения, прошептал барон. — Но я не знал. Возможно, если бы мы встретились раньше, то сумели бы объединить усилия и результат получился еще лучше. Хотя сам факт, что вы сумели поместить свой дух в неживое, говорит о правильно избранном пути. И о том, что наш с вами учитель, а вы, как и я, не можете отрицать, что с жадностью и трепетом учились по его записям, был абсолютно прав.

Гр-р! Да как он смеет?! Как у этого вора хватает наглости поминать это имя?!

Хотя нет, я хорошо помню, кем был последний ученик многоуважаемого мэтра Валоора. И еще лучше помню, из каких краев, вернее, из какого рода он вышел, тварь! А также то, какое имя он носил до того, как принял ученичество! И через чьи руки бесценные черновики главы нашей гильдии могли незаметно уплыть в руки других некромантов!

У меня недобро сузились глаза, зловеще клацнули клыки, а на кончиках жвал заблестели капельки яда.

Да, я жадный. И я очень не люблю воров и предателей. Тем более не люблю, когда объектом их охоты становлюсь я сам или те, кто для меня важен. Не зря у нас в саду красуются полтора десятка человеческих статуй в натуральную величину. Не зря я велел своим горгульям без предупреждения отрывать головы всем, у кого хватит смелости влезть на мою территорию. И не зря после смерти Нева, а она, не сомневайтесь, была крайне мучительной, я никого к себе даже близко не подпускаю. Кроме одного старого, ворчливого, не в меру забывчивого духа и немой служанки, у которой просто не хватит духу сделать мне что-то во вред.

И это не страх. Отнюдь. Это лишь здоровый прагматизм и приобретенная за долгие годы предусмотрительность.

Но внезапно узнать, что твое наследие оказалось разграблено и, несмотря на все ухищрения, все-таки попало в дурные руки, что бесценные записи, на которые ты потратил столько времени и сил и которые стали смыслом всей твоей жизни, вдруг оказались украдены и ими воспользовался кто-то еще…

Все. Я злой! И лучше бы вам, господин барон, держаться от меня подальше!

— Откуда у вас эти записи? — с трудом уняв раздражение, проскрипел я.

Барон пожал плечами:

— Они почти сто лет хранились в семейном архиве. Кажется, их еще отец где-то раздобыл.

— Скорее, дед, — выплюнул я. — Когда-то мэтр Валоор решил, что у него есть талант, и очень зря взял вашего деда в ученики. Потому что всего через несколько лет по вине Евгродуса Невзуна он потерпел сокрушительное поражение в Совете, а впоследствии был предан и убит.

На лице барона не дрогнула ни одна черточка. Только губы сжались в идеально прямую линию да костяшки пальцев на руках заметно побелели.

— Возможно, — наконец ответил он на мое обвинение. — В нашем роду встречались самые разные люди: добропорядочные и не очень, вполне возможно, что вы правы.