Однако прелесть статуэток Кендлера в том, что ими можно любоваться, не понимая скрытого смысла. Их бесконечное разнообразие, яркие цвета и динамика неизменно привлекают коллекционеров. Не каждый может позволить себе весь набор персонажей комедии дель арте или уличных торговцев, но даже одна-две статуэтки придают дому владельца некий шик, и мода на коллекционирование фарфора среди состоятельных людей растет год от года.

Богатейший саксонский двор тратил на такого рода безделушки баснословные суммы. Сэр Чарльз Хэнбери Уильямс хвастал перед своим родственником Генри Фоксом, что получил от короля подарок: «фарфоровый сервиз на тридцать персон, который здесь стоил бы тысячу пятьсот фунтов». Сервиз, как с гордостью отметил сэр Чарльз, кроме посуды (350 предметов), включал сто шестьдесят шесть статуэток «для украшения стола во время десерта». Цена представляется немыслимо высокой, учитывая, что в Китае тогда на сумму чуть больше ста фунтов можно было приобрести десять тысяч изделий бело-синего фарфора.

Быть может, Август крепко задумался бы, прежде чем делать такой подарок, если бы знал, что сэр Чарльз — близкий друг сэра Эверарда Фокнера, главного партнера только что созданной фарфоровой мануфактуры в Челси. Вскоре после памятного обеда у графа Брюля сэр Чарльз одолжил свои мейсенские статуэтки модельерам из Челси, которые сняли с них формы и начали производить исключительно точные копии, правда, из мягкого фарфора.

Статуэтки Челси значительно уступали мейсенским, но в Британии, как и повсюду, модные безделушки, пусть и не самого высокого качества, пользовались огромным спросом. Не только Челси, но и многие другие британские, а также европейские керамические производства отлично зарабатывали на копиях с произведений Кендлера. Вскоре уже и стаффордширские гончары начали производить из глины свою, примитивную версию дрезденских придворных и пастушек для людей, отстоявших от королевских банкетных столов куда дальше, чем даже злополучный портной графа Брюля.

Глава 19

Последнее поражение

Если бы только императрица, король Польский, граф Гаррах и граф Брюль лучше скрывали свою враждебность к Его Прусскому Величеству!.. Она не может долго оставаться тайной и грозит дурно сказаться на европейских делах, в первую очередь на австрийских и саксонских владениях.

Даже если внешне все выглядело прежним, захват не прошел для Мейсена бесследно. Долго после того как стены заново побелили, а каменные полы дочиста оттерли, смыв следы крови, под сводами Альбрехтсбурга сохранялась гнетущая атмосфера.

Как только противник отступил, выяснилось, что несколько основных работников завербовались в прусскую армию либо согласились переехать в Берлин и теперь помогали Фридриху воплотить его фарфоровую мечту. Другие, подстегиваемые смесью алчности, нужды и отчаяния, а главное, не питавшие той преданности, которой требовал бездушный директор Херольд, воспользовались общей неразберихой, чтобы дезертировать и найти работу в другом месте.

Не только Фридрих мечтал о фарфоровом заводе. Правители и предприимчивые люди по всей Европе жаждали обзавестись собственными мануфактурами — и в итоге Мейсен полнился бесконечной чередой людей, проявлявших настойчивый интерес к тому, что происходило в крепости на холме.

Послевоенный рост производства принес работникам небольшое повышение жалованья, но соблазн пополнить свой бюджет, туманно намекнув на то, как составляют массу, готовят глазурь или обжигают изделия, был по-прежнему велик. Сведения, полученные таким образом, были обычно смутны и недостоверны, что не останавливало шпионов — они охотно платили золотом и серебром за любые сведения о технологии изготовления фарфора.