Он топил меня в сладких волнах, издевался, терся об меня бедром, ласкал пальцами, доводил до исступления, сам умудряясь оставаться холодным.

— Какая горячая, — шептал он. — Давай же!

И мир взорвался ярким фонтаном…

Кусая губы, я дрожала в его объятиях. Было стыдно. Ой как стыдно. Хорошо, что хоть темно… и лица моего не видно. Взрослая девка, а как последняя… Это что, простите, было?

— Я бы поигрался чуточку больше, — прошептал Анри. — Но ты так аппетитно пахнешь, а я так голоден.

Что он сказал? Осознание приходило медленно, будто продираясь через густой воздух. Да Анри, казалось, уже никуда и не спешил… он лизнул мою шею, примерился и тут же вскрикнул, отшатнувшись:

— Пусти ее! — взвизгнул тоненький голосок.

Мелькнуло в воздухе что-то белое и пушистое, вцепилось вампиру в ногу. Дитя ночи взвыл и хватка его заметно ослабела. Как раз настолько, чтобы я смогла вырваться. Недолго думая, я хватила со стола тяжеленную статуэтку-ангелочка и огрела вампира по наглой роже. Больно? Нефиг ночью набрасываться! У ангелочка отвалилось крыло, вампир охнул, схватился за лицо, и меж его пальцами засочилась темная жидкость.

Вид крови, пусть даже и вампирьей, живо отрезвил. К чертям собачьим, что я творю! Уже проклиная свое человеко-(вампиро-?)любие, я поспешно включила свет.

— Прости! — прошептала я, усаживая собственную жертву в кресло и наколдовав на столе тазик с холодной водой.

— А на черта ему помогать? — Пу прыгнула на стол и уселась на забытом мной томике прикладной магии. — Он же тебя убить хотел.

— Я бы тоже хотела на его месте, — ответила я, хлопоча возле вампира. — Убери руки, герой-любовник, дай, я посмотрю.

Вампир перестал стонать, послушно убрал от лица ладони, и я аккуратно промокнула его лоб смоченным в холодной воде полотенцем, шепча заклинания, останавливающие кровь. Вообще-то я раньше их даже на людях не пробовала, как-то оказии не было, но на вампира подействовало — кровь успокоилась, рана затянулась, а на лбу остался едва видный, в сантиметра полтора, шрам.

— Лихо тебя, — с гордостью сказала я.

Чем это я так гордилась, удачным ударом или своим лечением, я понятия не имела, но страх почему-то ушел, оставив за собой пустое равнодушие.

— Интересно чем? — не открывая глаз, спросил вампир.

— Ангелочком, — призналась я.

— Ага! — вампир криво усмехнулся. — Кара божья?

— Не смейся над такими вещами. — Ведьма я или нет, а в костел на мессу ходила каждое воскресенье и считала себя образцовой католичкой. — Не тебе над ними смеяться.

— Странная ты, но оно и к лучшему. Оно даже интереснее объездить столь норовистую лошадку.

Я вздрогнула, почуяв неладное. И тихонько прошептала:

— Ты вообще о чем?

— О женитьбе. Мы, вампиры, коль слово дали, так его и держим. Не то, что вы, смертные…

— Э… — я было начала собираться с мыслями, да только мне не дали. Пу, как всегда, оказалась быстрее:

— Не хочу такого отчима!

— Ну золотце… — вампир открыл, наконец-то глаза и критически посмотрел на взлохмаченную, злую Пу. — Если у тебя такие детки, то, пожалуй, от потомства мы воздержимся.

Пу оскалилась, я было испугалась, что она вновь вцепится в вампира, но тут дверь открылась, и в кабинет проплыла Маман. Видимо, сегодня у меня тут народное собрание… или проходной двор — все норовят в три часа утра навестить бедную ведьмочку.