|
Потому что, как показывает русская история, после «чересчур вправо» неизбежно возникает «чересчур влево». И после очередного такого заноса Россия может не уберечься. Лично у меня очень нехорошие предчувствия. Пока все неплохо: террористы сидят по тюрьмам или прозябают в эмиграции, международный престиж империи высок, как никогда, армия укрепляется, в обществе наблюдается что-то, похожее издали на стабильность. У нас давно не было такого приличного императора. Я вообще скептик и пессимист, но сейчас наконец-то не стыдно быть русским. Главное, чтобы он вовремя остановился, чтобы не во всем слушался Победоносцева… И не дай нам Бог, чтобы с ним что-нибудь случилось!
Ламздорф, хорошо изучивший государя, молча склонил голову в знак согласия. На минуту все замолчали, но тут Сазонов осторожно тронул Благово за рукав: — Павел Афанасьевич, верно, это вас ищут. Благово обернулся и увидел высокого, седого и осанистого генерала, беспокойно озирающегося вокруг. Это был новый петербургский градоначальник Грессер, всего три недели, как назначенный на эту должность из харьковских губернаторов. Вице-директор быстро поднялся. — Неужели опять, Петр Аполлонович? — Увы, Павел Афанасьевич. Уже пятая. Придется просить вас вставить в «Свод сведений». — А плод? — На этот раз найден. Снова без сердца… Генерал и статский советник устремились к выходу. Воскресенье для них кончилось. Через полчаса на Гороховой в управлении петербургского градоначальника собрались Плеве, Благово, Грессер, а также товарищ министра внутренних дел, заведующий полицией и одновременно командир Корпуса жандармов, генерал-лейтенант Оржевский. Известный в столице острослов, Оржевский на этот раз был мрачен. Как старший по должности, он открыл совещание и предложил Грессеру доложить ситуацию «с первого кадавра». — Сегодя в шесть часов дополудни, — начал градоначальник, — городовым № 63 первого участка Выборгской части в подворотне у выгребной ямы дома Янкеля по Ломанову переулку был обнаружен труп молодой женщины с разрезанными внутренностями. Личность жертвы установлена: это солдатка Федосья Гардина, проживавшая неподалеку в собственном доме по Старомуринской дороге. Убитая была на седьмом месяце беременности. Плод отыскан через два часа на Малой Охте, неродившийся младенец мужеского полу, сердце вырезано и исчезло. Как и в прошлый раз… — Как и в прошлые разы, — дополнил Благово. — Мы этого достоверно не знаем, Павел Афанасьевич, — возразил Оржевский. — Известно лишь, что это уже пятая жертва за последний год, все они беременные женщины и всем им взрезали живот и вынули и унесли плод. Второй раз, как найден унесенный младенец, и второй раз с вырезанным сердцем. Сволочь!! Генерал скрипнул зубами, секунду все помолчали, затем Благово, как ни в чем ни бывало, продолжил: — Это так, Петр Васильевич, но я убежден, что со всеми младенцами поступили одинаково, включая сюда и тех, кого мы не нашли. Всего убийств должно быть девять; значит, осталось еще четыре. У собеседников Благово вытянулись лица. — Но почему девять? — словно сговорившись, хором спросили генералы. — Вы все относительно недавно занялись полицейским делом, господа, хотя у некоторых из вас оно в крови, — несколько менторским тоном пояснил Благово. — Потому вы и не знаете это старое уголовное суеверие. Преступники убеждены, что если съесть сердца девяти неродившихся младенцев, то можно совершить любое преступление совершенно безнаказанно. Любое! — Но, может быть, это простое совпадение? — спросил молчавший до сих пор Плеве. — Какой-то психопат, сумасшедший, режет беременных женщин просто из безумия… — Сердца. |
