Но вообще-то Славику и его папаше более всего хотелось смыться с дачи, на которой живут инфицированные сумасшедшие и школьницы на сносях. Не уехали потому, что Лиза перед ними только что на пузе не плясала.

 Спать их положили в той комнате, где я предыдущую ночь провела. Лиза в другой комнате, а я между ними на веранде. Лиза пять раз попросила форточку не закрывать, предупредила, что котики придут.

 Славик нахально хихикал, но потом ему было не до смеха. По-хорошему, пацану можно было посочувствовать. Я сама чуть от страха не свихнулась прошлой ночью.

 Представьте декорации. Деревенское окно, полная луна как большое серебряное блюдо, тени деревьев колышутся. И тут появляется нечистая сила — силуэт громадного котяры, ну вылитый черт. Он бесшумно запрыгивает на форточку, секунду пережидает и летит вниз. Следом второй черт тем же манером в дом залетает.

 Для надежности я Славикову раскладушку под окно поставила, чтобы Гриша и Федя прямо на него приземлялись.

 Славик заорал басом, а потом на фальцет сбился. Некоторое время он в темноте бесновался и, видно, на котов наступал — те орали как резаные. Что-то у них падало, грохотало. Затем все на веранду вывалились. Я быстренько свет включила. Родион Сергеевич в ситцевых трусах семейных, Славик в белых трикотажных на резинке. Отец пытается сына поймать, а тот носится кругами и вопит:

 — Духи ее мертвых братьев!

 Лиза из своей комнаты выскочила в ночной рубашке с оборками, вроде бабушкиного платья Мальвинского.

 — Что случилось? Это же мои котики, я вам говорила.

 — Нет! — голосит Славик. — Все знаю! Ты своих братьев в ванной утопила. А теперь они приходят!

 — Сыночек! — умоляет Родион Сергеевич. — Успокойся, тебя никто не обидит!

 Все орут и бегают по веранде, включая котов, у которых шерсть дыбом. Я стою на топчане, прижавшись спиной к деревянной стене. Ну и представление!

 Лиза ухитряется схватить не то Федю, не то Гришу, но кот вырывается и раздирает ей плечо. Родион Сергеевич от этой царапины шарахается, как от язвы прокаженного.

 — Не подходи ко мне! — кричит.

 — Папа, я боюсь! — блажит Славик.

 — Господи! — чуть не плачет Лиза. — Какой кошмар! Что с вами?

 И никто не стоит на месте, только коты на шторы запрыгнули и висят на них, точно большие летучие мыши.

 Я соскакиваю с наблюдательного пункта и подбегаю к емкостям с запасной водой. Хватаю одно за другим ведра и выливаю на головы пробегающих мимо.

 Взмокнув, они носиться перестали. Славик рыдает в голос, терзая свой нехрупкий красный нос:

 — Папа, увези меня отсюда, пожалуйста!

 — Да, сыночек! Немедленно! Ноги здесь моей… Родион Сергеевич явно хотел прямо без штанов запрыгнуть в машину и дать деру. Но одумался и с рекордной скоростью собрал манатки.

 Когда они уехали, Лиза переоделась в сухое, и мы вместе вытерли лужи на полу.

 — Тебе не показалось, — спросила она, — что Родя и мальчик немного не в себе?

 — Еще как показалось! У обоих крыша съехала и на боку застряла. Ты судьбу благодарить должна, что навек с ними не связалась.

 Мы вскипятили самовар и выпили чаю с вареньем. Я трещала без умолку, описывая Лизе радужные перспективы отношений с разведенными отцами ее воспитанников. Она тяжело вздыхала и согласно кивала — без видимого энтузиазма.

 На следующий день за мной приехала бабушка. Население дачного поселка высыпало из домов. Было на что смотреть. Когда мы с бабулей идем по улице, на нее все оглядываются.