— Это хорошо. К полиции я теперь испытываю двойственные чувства. Поехали.

Водитель такси, неплохо говоривший по-английски, высадил их за квартал от трущоб и наотрез отказался ехать дальше. Смерив Джессику мрачным взглядом, добавил:

— Я бы на вашем месте и дамочку оставил здесь. Мутное место эти фавелы. Я сам здесь родился — но ни малейшей ностальгии по малой родине не испытываю.

Джонни и Джессика пошли по растрескавшемуся тротуару, с любопытством оглядываясь по сторонам.

На первый взгляд фавелы ничем не отличались от любого бедного района в любом городе любой страны. Двух-, трехэтажные домики, длинные обшарпанные бараки, пустыри, заваленные ржавым железом, машины без колес и начинки…

Повсюду играли в футбол. На каждом свободном клочке земли сражались будущие Пеле, Зико и Жоэрзиньо. Детские звонкие вопли разносились над пыльными пространствами, придавая им хоть немного жизни и радости.

Худые изможденные женщины провожали чужаков настороженными взглядами, стоя на порогах домов. Группы подростков алчно и откровенно похотливо осматривали Джессику с головы до ног — и трусливо отводили глаза, встречаясь взглядами с Джонни. Шакалы и волк, подумала изрядно струхнувшая за время прогулки Джессика. Только вот если шакалов будет слишком много, волк все равно не справится…

Улочка сужалась все сильнее и наконец закончилась тупиком. Здесь стояла нещадно чадящая бочка с горящим мусором, низкую кирпичную стену украшали яркие и не вполне пристойные граффити, а под этой стеной расположились несколько подростков в мешковатых штанах, грязных футболках и бейсболках козырьками назад. Джонни остановился, Джессика спряталась за его плечо и в панике оглянулась. Похоже, их брали в кольцо. Сзади медленно подходила еще одна группа ребят, чуть постарше.

Джонни поправил сумку на плече и негромко произнес по-испански:

— Мне нужен Хесус Соланжейро. Я привез ему привет от Пабло Морячка. Кто-нибудь знает, где его найти?

Что-то неуловимо изменилось в атмосфере. Даже Джессика это поняла — они больше не были добычей. Чужаками — да, но не добычей. Следовало разобраться и только потом набрасываться.

Плечистый крепыш в майке с номером тринадцать негромко поинтересовался по-английски:

— Зачем вам Хесус? Он давно не появлялся на улице. Возможно, его уже нет в живых. Кроме него, здесь никто не знает твоего Морячка. Нам нет до вас никакого дела.

Джонни безмятежно кивнул.

— Хорошо. Тогда мы уйдем и спросим тех, кто постарше. Вряд ли Хесус станет отчитываться перед малолетками, куда он пошел.

Подросток ничего не сказал, только некоторое время хмуро рассматривал Джонни исподлобья, а затем кивнул на узкую и грязную скамью под стеной.

— Подождите здесь. Нечего шляться по нашему району. Вы чужие, и вам здесь не рады.

Через два часа, когда солнце покраснело и стало клониться к горизонту, плечистый парнишка вернулся, и не один. Следом за ним шел невысокий худенький мальчишка лет двенадцати. Он подошел к Джонни и Джессике, смерил их задумчивым и взрослым взглядом, а потом заявил:

— Я Хесус. Чего надо?

Даже Джонни Огилви потерял на некоторое время дар речи, что уж говорить о Джессике. Хесус нетерпеливо взмахнул худенькой ручонкой.

— Говорите, чего надо — или валите отсюда. Вечером вам из фавел не уйти.

— Да уж… Пабло Морячок сказал, ты можешь помочь нам… с самолетом.

Хесус кивнул со скучающим видом, точно речь шла о велосипеде.

— Могу. Дальше что?

— Нам надо добраться до Венесуэлы… или сразу до Пуэрто-Рико. Можно?

— Нет. Сейчас есть только легкие «сессны», у них не хватит топлива.