– Не сильно то ты тоскуешь, – проницательно заметила Катя. – Неужели она так и не появилась? Или ты забыла передать мою просьбу?

– Как видишь, не появилась, – признала я. – И ты права, меня это ни капельки не расстраивает. Ни на кончик ногтя.

Я с удовольствием показала ей этот самый кончик, прекрасно подточенный и покрытый розовым лаком. Безупречный ноготь. И чем он не нравится этой стерве? Вон как скривилась.

– А ты обнаглела, – зло сказала она. – С чего бы это? Учти, тётя появится, будешь молить её о смерти, если не сможешь договориться.

И тут она заметила Альбу, которая оказалась для неё очень даже видимой.

– Это фамильяр? Мой фамильяр? – выпалила она со странным выражением на лице.

– Мой фамильяр, – с нажимом возразила я.

Отказываться от одной из немногочисленных подруг в этом мире я не собиралась. Да, я бы предпочла о ней умолчать, но Катя Альбу уже заметила.

– Но если это фамильяр, значит, тётя больше не появится? – радостно спросила она и сама себе тут же ответила: – Разумеется, не появится. Ведь с новым фамильяром ты могла себя связать только после разрыва связи с прежним. А это не могло случиться, если бы прежний был жив. Я права?

Альба сжалась в комочек, стремясь слиться с моим утренним лёгким платьем. Чего она так испугалась, я не поняла. Проболтаться моя предшественница не проболтается: сюда её приносит только ко мне. С бывшим фамильяром она тоже как то общалась, но в свои секреты меня не посвящала. А вот к другим в этом мире она прийти не могла, в этом я была уверена: моих знаний хватало, чтобы понять – чтобы душа притянулась, должна быть крепкая связь между ней и тем, к кому притягивается.

– Понятия не имею, я не столь сильна в магии, – не скрывая насмешки, ответила я.

– Могла бы и разобраться за это время, – презрительно бросила она и перевела взгляд на висящее платье, после чего остальное потеряло для неё значение. Она закружила вокруг него как акула вокруг добычи. – Какое чудо! Именно в таком я мечтала выходить замуж.

– Почему же не сделала, когда была возможность?

– Ты не понимаешь, – она высокомерно улыбнулась. – Ты герцогиня только по названию, у тебя нет ни Сиятельного воспитания, ни Сиятельного вкуса. Там, где я сейчас, это платье было бы неуместно, а вот тут – напротив.

Она протянула руку, но рука прошла сквозь платье, и лицо Кати исказила злая гримаса. Бывшая герцогиня потребовала: – Приложи к телу, чтобы я посмотрела, как выглядит. А лучше надень.

– Не хочу, – отрезала я. – У меня оно не вызывает такого восторга, как у тебя, а завтра мне придётся таскать его целый день.

Платье было красиво, не поспоришь, но у меня вызывало лишь отвращение. Как вызывала отвращение и грядущая свадьба. У меня зрело стойкое желание позволить Раулю выкрасть меня из сна, в котором мы сегодня встретимся, и я бы ему не сопротивлялась, если бы была уверена, что радиус круга, внутри которого Теодоро мог меня выдернуть, теперь не затрагивает Теофрению, а браслет Бласкеса на моей руке можно каким то образом отключить.

– Завтра? Уже завтра ты выходишь за Теодоро? – Она заметалась по комнате, как настоящее привидение. – Но этого не должно случиться. Не должно! На твоём месте должна быть я! Отдай мне моё.

Она с таким зверским видом протянула ко мне руки, что я испугалась: сейчас начнётся борьба за это тело и меня вышвырнет наружу, как паразита, занявшего чужое место. Я даже успела испугаться за свою душу, с которой непонятно что произойдёт. Но Катя не смогла даже прикоснуться, не то что залезть внутрь. И почти сразу её потащило прочь. И её лицо, искажённое ненавистью, отдалялось и отдалялось, пока не исчезло вовсе. Но ненависть на нём оставалась до самого последнего мгновения.