– Сиятельных не заботит судьба теофренийских фамильяров. Более того, они считают правильным, если те уйдут вслед за хозяевами, которых давно нет.

– Но части же удалось убежать, – напомнила я. – Значит, не все Сиятельные Теофренийские семьи уничтожены под ноль.

– Сбежавших либо уже тоже нет, либо они получили фамильяра вымершего рода, либо на них приехавшим сюда Сиятельным было наплевать.

Мы остановились перед нужной дверью, и Рауль приложил открывающий артефакт, после чего стало понятно, почему так поплохело Диего. В уши ворвался тихий, но необычайно противный звук, больше всего похожий на скрип пенопласта по стеклу. У меня сразу заболели зубы и по телу побежали толпы мурашек, но не таких, которые бывают в предвкушении чего то хорошего, а таких, за которыми сразу приходит какая нибудь гадость. Захотелось бежать не оглядываясь. Но ничего такого я себе позволить не могла, поэтому стиснула зубы, чтобы они не стучали друг о друга, и подошла к бомбе, у которой не было вообще ни одного провода для перерезания. Зато была целая куча кристаллов, переливающихся всеми цветами, нажатие на которых в правильном порядке наверняка могло выключить подготовку к взрыву. Проблема в том, что нажатие в неправильном порядке могло активировать прямо сейчас, а значит, здесь не место для эксперимента.

Я осмотрелась. Нигде на стене не было плакатов с указанием, что и как нажимать. Вообще, комната оказалась на редкость пустой: кроме магической бомбы, там не было вообще ничего. Рауль выглядел ничуть не более воодушевлённым, чем я. Похоже, ни с чем подобным он раньше не сталкивался. Но смотрел он пристально, разбирался куда больше, чем я, и если ему не удастся найти нужные нам дыры в защите артефакта, то на меня надежды вообще никакой не было.

– Вы обещали идеи по обезвреживанию, Катарина, – напомнил сильно побледневший принц.

Подозреваю, с моей физиономии краски тоже схлынули. Самочувствие было хуже некуда: все кости ломило, а уж тошнило так, словно я что то съела очень несвежее и оно хотело как можно скорее покинуть желудок. Пожалуй, я теперь не удивлялась, почему Диего выглядел столь блёкло, зато самообладание тёти вызывало восхищение. Горгульи, и те побледнели, а Альба так вообще пятилась, стремясь поскорее отсюда убраться.

– Я уверена, что должна быть инструкция, – ответила я. – Здесь её нет. Возможно, в библиотеке?

Рауль жестом предложил выйти, и когда мы все оказались, снаружи запер комнату. Все неприятные ощущения исчезли, словно их выключили. Альба вернула свой обычный тёмно серый цвет и проскрежетала:

– И что теперь?

– Теперь мы должны понять, как это выключается, – сказал Рауль. – Схему я запомнил, но идей нет. Катарина считает, что в библиотеке должна быть инструкция.

– Её там точно нет, – ответил Бернар. – Такие вещи не хранят в местах общего доступа.

– А там есть места только общего доступа или тайные секции тоже имеются? – уточнила я.

– Есть секция не для всех, – неохотно ответил Бернар. – Но там нет инструкции.

– Безобразие, – возмутилась я. – Даже на утюги вкладывают инструкции, а тут, на такое опасное устройство, не побеспокоились.

– Никогда не видел утюга с инструкцией, – заметил Рауль.

– А вы его вообще в руках держали? – парировала я.

– Вообще держал, – ответил он. – И к нему не прилагалась никакая инструкция. Слишком простое приспособление.

– А этот артефакт – не простое приспособление, значит, к нему должна прилагаться, – попробовала я увести разговор со скользкой темы инструкций к утюгам на нужную нам тему инструкций к артефактам. – Потому что не может же такого быть, чтобы не запрограммировали возможность отключения. Это непредусмотрительно.