— Тут, за дверью прозекторской.

— Пойдемте, — встал Банда, жестом приглашая Рябкину следовать за ним.

Женщина встала, подошла к дверям, но переступить порог так и не решилась, со страхом глядя на распластанное на полу тело Василия Петровича.

— Ну же, смелее, Нелли Кимовна. Неужели вы испугались? Неужели вы видели мало трупов на споем веку — он слегка подтолкнул ее в спину. — Проходите, прошу вас. Нам сейчас придется быть все время рядом, не упуская друг друга из виду.

Она переступила порог, и Банда подошел к телефону. Прикрыв аппарат спиной, он быстро набрал номер квартиры, которую снимал в городе Бобровский.

— Привет. Это я, — услышала Рябкина и стала с жадностью ловить каждое слово в надежде на то, что это поможет ей понять, кто работает против нее. К сожалению, ее бывший санитар плотно прижимал трубку к уху, и того, что отвечает ему собеседник, Нелли Кимовна при всем старании расслышать не могла.

— Банда? Что-нибудь случилось? — Сережка сразу насторожился, услышав голос напарника в совсем неурочное для связи время. — Ты где?

— Я в больнице. Операция началась и вовсю раскручивается. У меня много новостей, но расскажу на месте. Мы расскажем тебе все вместе с Нелли Кимовной Рябкиной…

— Что там у тебя происходит? Банда…

— Слушай и не перебивай. Срочно свяжись сам знаешь с кем и запроси у него какой-нибудь домик, где мы сможем встретиться и поговорить без свидетелей.

— Ты имеешь в виду Самойленко?

— Да-да. Пусть подыщет нам временное пристанище, и побыстрее.

— Хорошо, сейчас.

— Я позвоню тебе через десять минут, назовешь адрес. Мы с Нелли Кимовной немедленно туда поедем. Ты тоже подъезжай. Можешь взять мой «Опель». Короче, действуй… Да, и вот что — пока никому ничего не докладывай. На это нет времени и есть причина. Ясно?

— Хорошо. Но что все-таки ты там натворил… — попытался дознаться Бобровский, но Банда, недослушав, уже повесил трубку.

— Ну вот и отлично, Нелли Кимовна. Скоро поедем. Надеюсь, вы на машине? — полуутвердительно констатировал Банда, и та безвольно кивнула головой в знак согласия…

Спустя пятнадцать минут, предупредив сторожа о том, что у Василия Петровича сегодня много работы и он не выйдет из прозекторской, наверное, до самого вечера, они направились к машине Рябкиной.

Со стороны могло показаться, что главврач и санитар мило прогуливаются под ручку. Но уж слишком напряженным было лицо Нелли Кимовны — ведь Банда цепко держал ее под руку, а впереди была полная неизвестность.

— Если вы не возражаете, Нелли Кимовна, машину поведу я. А вы мне подсказывайте дорогу, потому как город ваш я не слишком хорошо знаю…

«Девятка» Рябкиной вырулила со двора больницы и понеслась к выезду из города, в один из дачных поселков, протянувшихся вдоль всего побережья. На дачу Самойленко, куда любезно пригласил друзей журналист в обмен на обещание рассказать «самые свежие и самые интересные подробности.

С двух других концов города к поселку спешили еще две машины — на «Опеле» мчался терзаемый неизвестностью Бобровский, а на такси на собственную дачу спешил самый скандальный журналист Одессы.

Впереди их ждали незабываемые мгновения…

Валидол подействовал, сердце вскоре отпустило, и, не обращая внимания на протесты и причитания матери, Алина выпила большую чашку кофе и отправилась в город развеяться.

Ей было просто необходимо отвлечься от тех дурных предчувствий, которые охватывали ее, когда она думала об Александре.