Она встала и подошла к одному из окон, выходящих на запад. Вечер был ясный, и она могла видеть противоположный берег Гудзона, но горизонт скрывала еле заметная дымка.

Для живых мир стал так мал! Самолёты доставят тебя с одного конца страны в другой за считанные часы. Ты можешь разговаривать с кем-то на другой стороне планеты, всего лишь нажав несколько кнопок на телефоне, а эти последние сейчас уже даже не были соединены проводами. Междумир не таков. Здесь полно белых пятен, в глуши которых прозябают тысячи детей. О детворе, находящейся вне её сферы влияния, Мэри знала совсем немного. За все годы, проведённые в Междумире, она мало где бывала, а исследовала ещё меньше — благоразумие и безопасность требовали держаться одного места. Путешествия связаны с риском, значит, их надо ограничить, как только возможно. Она перебралась из одного многоквартирного дома, в который вселилась много лет назад, в башни-близнецы, и это значительно расширило границы её королевства, позволив принять под своё крыло гораздо больше Послесветов, чем раньше. И всё же единственным источником информации о мире за пределами башен служили Искатели. По большей части они приносили всякие слухи. Иногда ей нравилось то, что она слышала, иногда нет.

И тут у неё возникла мысль — чудесная, великолепная мысль, которая могла бы придать существованию Ника цель и смысл, благодаря которым он перестал бы быть одним из множества других её подданных.

— Искатели рассказывают, что мои книги распространились далеко на запад, — сказала Мэри. — Теперь их читают даже в Чикаго. Из чего надлежит сделать вывод, что и там есть дети, нуждающиеся в опеке и руководстве. Что ты об этом думаешь?

Вари перестал играть.

— Ты собираешься уйти отсюда?

Мэри помотала головой.

— Нет. Но я могу послать туда кого-нибудь, кого научу всему, что знаю сама. Этот человек может создать опорный пост в каком-нибудь неисследованном городе. Скажем, в Чикаго.

— И кто этот достойный?

— Я думала о Нике. Конечно, на его обучение уйдут годы — может, десять, а может, и все двадцать, но ведь для спешки нет особых причин.

Вари приблизился к окну, взглянул на тонущий в дымке горизонт, затем обернулся к Мэри.

— Это мог бы сделать я, — сказал он. — И на меня не придётся тратить годы учения.

Она повернулась к нему и улыбнулась.

— Как мило с твоей стороны предложить это.

— Но я действительно могу! — настаивал Вари. — Я, может, и мал, но ребята меня уважают. Даже те, что постарше.

Она опять тепло улыбнулась.

— Вари, ну во что превратится это место без тебя и твоей скрипки? Нет, я хочу, чтобы ты и твоя музыка вечно оставались с нами.

— С нами… — повторил Вари. — Понимаю.

Она поцеловала его в макушку.

— Итак, почему бы тебе теперь не сыграть что-нибудь ещё? Что-нибудь повеселей?

Вари заиграл развесёлую песенку, но и в ней подспудно ощущалось что-то неуловимо мрачное.

Для Алли вопрос об уходе уже даже не стоял. Она мотает отсюда. Нет никакого желания провести вечность в бесконечной петле Ритуала, и неважно, насколько приятно будет такое времяпрепровождение. Но она была девочка умная, и поэтому решила уйти не раньше, чем получит то, за чем вообще явилась в это место.

Информацию.

Не ту информацию, которую скармливала своим подданным «мисс Мэри», а настоящую и правдивую.

— Я хочу знать то, о чём эта Мэри умалчивает!

Так громко и бесстрашно заявила Алли на посиделках на «тинэйдж-этаже» — так его называли за то, что там любили собираться ребята постарше.