Тролль хохотнул. Теперь по помещению пронесся уже не ветер, а настоящая ударная волна, даже стекла звякнули.

– Гр‑р‑рамотный доклад. Значит, немного напряженно, да? Надо было еще добавить, что в связи с этим твое начальство чуток призадумалось, и все, прямо хоть в вечерние новости репортаж отправляй: и не наврал, и правду спрятал.

– А что, надо составить сообщение для новостей? – с готовностью поинтересовался я, ободренный похвалой. – Прямо сейчас начинать?

– Гым! Твоя совсем дурака? – рявкнул Угыт‑Джай так, что я непроизвольно сделал шаг назад. Наверное, вопрос оказался несколько не ко времени, иначе с чего би‑генералу срываться на казарменный жаргон? Впрочем, он тут же вновь заговорил, вернувшись ко вполне гладкой, хотя и раздраженной речи: – Да ты представь себе, что будет, если в прессе хоть полслова проскочит про эту историю! Так что, если у самого мозгов не хватает, меня слушай: чтоб ни‑ни. А ежели утечка все же будет, я из того, кто протечет, ансамбль песни и пляски оригинального жанра устрою! Вопросы есть?

Я промолчал. В голове почему‑то крутилась фраза, которую я подсмотрел у дяди в дембельском альбоме: "Когда солдата ругают, он должен стать смирно и покраснеть". Получилось или нет с покраснением не знаю, но вытянулся я как только мог.

Солдатская мудрость оказалась к месту: генерал смерил меня взглядом, немного подождал, не скажу ли я еще чего‑нибудь столь же интересного, и вдруг усмехнулся почти добродушно:

– Я, между прочем, тоже... Так сказать, слегка озадачен. И по этому поводу мне с вашей командой пообщаться надо. За мной.

– Так ведь блокировка... – напомнил я.

Угыт‑Джай вновь улыбнулся, на этот раз пошире – зубов, которые эта улыбка продемонстрировала, хватило бы на трех человек – и легким движением придвинулся к Зеркалу.

– Балакировка‑малакировка... – с нарочитым орковским акцентом бросил он. – Зачем такой страшный глаза делать, да?

И би‑генерал легко шагнул в раскрывшийся туннель, и мне ничего оставалось делать, как последовать за ним.

Зеркало за нашей спиной разлетелось с нежным серебряным звоном, и если бы би‑генерал не подхватил меня одной рукой, я точно бы растянулся на полу. Причем поймал он меня не оборачиваясь, на ходу, второй рукой перехватывая взметнувшуюся руку Лорда.

– Ша‑ша, бледнолицый брат мой. Пред тобой всего лишь старый усталый тролль с отрогов Угыт‑Уроха. Так что не гони волну, руку собьешь...

Красноватый отблеск в глазах Лорда медленно тускнел, и недосложенная в "девятую волну" кисть руки разжалась. Остальные тоже вроде бы... хотя выглядели бледновато все, переводя взгляд с би‑генерала на осколки серебряного Зеркала на полу. Он, заметив это, вздохнул:

– Это, значит, погорячился малость, да и спешил...

– А что, собственно, произошло, господин начальничек? – Ак‑Барс вновь опустился в кресло.

– Да, Джай, с каких Сил ты так вламываешься?

– Да вот, дай, думаю, зайду на досуге...

До этого момента я никогда не видел бригаду "У" пораженной. Испуганной – видел, а пораженной – нет. Но сейчас они такими глазами смотрели на своего начальника, что я догадался, что снова чего‑то не понимаю.

– Значит, так! Обстановка – дерьмовее некуда...

– Э‑э‑э, Джай, не в службу, а в дружбу – тебе‑то кто стукнул? – Ринель попыталась обольстительно улыбнуться, но усмешка вышла кривой.

– О чем это стукнул?

– Ну, что мы по уши в дерьме...

– Э‑э – а кто тебе, кисонька (Ак‑Барс хмыкнул) стукнул, что в дерьме мы всего лишь по уши? Дерьмовые у тебя стукачи.

– А что?

– А то, что мы глубже, гораздо глубже.