– Чем я могу вам помочь? Вы хотите пообщаться с кем то из наших жильцов?

Как удалось выяснить Хюльде, общежитие использовалось исключительно в качестве места пребывания тех, кто просил убежища в Исландии.

– Нет, мне бы нужно переговорить с вашим заведующим.

– Разумеется. Я и есть заведующая. Меня зовут Доура.

Удивление, отразившееся на лице Хюльды при этих словах, было очевидно, и она даже слегка смутилась, коря себя за предрассудки.

– Вот как? – Хюльда никогда бы не подумала, что такая молодая женщина может быть заведующей. – Мы можем где нибудь присесть и поговорить с глазу на глаз?

– Конечно. Мой кабинет в конце коридора, – без промедления ответила Доура и бодро зашагала вдоль стен.

Хюльде не оставалось ничего иного, как последовать за ней. Кабинет оказался маленьким и довольно холодным. Окна были занавешены темными шторами, а с потолка свисала единственная лампочка, безжалостно освещавшая скудную обстановку. Кабинет был практически пуст: там не оказалось ни книг, ни газет – только письменный стол, на котором одиноко лежал ноутбук.

Доура молчала в ожидании того, что Хюльда прояснит цель своего визита. Они обе сели, и Хюльда заговорила, тщательно подбирая слова:

– Мне нужно расспросить вас… Я как раз расследую гибель женщины, проживавшей здесь у вас прошлой зимой.

– Гибель?

– Ее звали Елена. Она подавала прошение о статусе беженки.

– Ах да. Разумеется. Но… – Лицо Доуры приобрело озадаченное выражение. – Я думала, что дело закрыто. Он мне звонил – полицейский, я имею в виду. Не помню, как зовут.

– Александер, – подсказала ей Хюльда, мысленно представляя своего увальня коллегу с вечно пустым взглядом, который так действовал ей на нервы.

– Да да, Александер. Так вот, он мне позвонил и сказал, что закрывает дело, потому что расследование не дало никаких результатов, по его мнению, это был всего лишь несчастный случай. Или, может, самоубийство. Елена долго ждала ответа на свое прошение.

– Она ждала нетипично долго? Как я понимаю, она находилась здесь всего четыре месяца.

– Да нет, это обычная практика. Но ожидание, как я полагаю, сказывается на людях по разному. Оно может быть очень изматывающим.

– А вы придерживаетесь того же мнения?

– Я?

– Вы думаете, что она утопилась?

– Я не специалист. Не знаю, что и думать. Я ведь не занималась расследованием дела. Возможно, он, этот…

– Александер.

– Да, Александер. Возможно, он обнаружил какие то неизвестные мне факты, – пожала плечами Доура.

«Вот уж в этом я сильно сомневаюсь», – подумала Хюльда, но от соблазна произнести эти слова вслух удержалась.

– Но ведь у вас, должно быть, сформировалось какое то мнение – вы же были с ней знакомы.

– И да и нет. Здесь много работы – кто то приезжает, а кто то уезжает. Так же случилось и с ней. А у меня просто нет времени думать о каждом конкретном человеке.

– То есть вы ею не интересовались?

– Не до такой степени… Не больше, чем остальными нашими жильцами. Это мой бизнес, вы же понимаете. Я зарабатываю этим на жизнь. Для тех, кто здесь проживает, речь зачастую идет о жизни и смерти, а я всего лишь заведую общежитием и стараюсь делать это насколько возможно хорошо.

– Есть ли здесь кто то другой, кто знал Елену лучше?

Было видно, что Доура задумалась.

– Вряд ли. По крайней мере, сейчас. Как я и говорила, здесь никто надолго не задерживается.

– Значит, никого, кто проживал бы у вас в один период с Еленой, уже не осталось?

– Ну почему же? Вероятно, кто то и остался…

– Это можно выяснить?

– Полагаю, что да.