Максим Есаулов. Мгновения капитана Громова
В жизни каждого опера есть минуты, когда все решают секунды, и это длится годами. Это был конец. Затертая табличка за стеклом обещала сделать ближайший час длинным и мучительным. Громов посмотрел на свои гонконгские «сейко». До утренней сходки оставалось шесть минут. На Литейный бежать поздно. На Некрасова начался ремонт магазина. Опаздывать нельзя — грозился подъехать с проверкой начальник ОУР района. Громов вздохнул, облизал губы и тихонько постучал в дверь. Никто не отреагировал. Он постучал сильнее. Хищная остроносая брюнетка с лошадиным лицом вопросительно воззрилась на него изнутри, как рыбка из аквариума. — Мне только пива бутылку. Боясь не быть услышанным, Громов сопровождал слова выразительными жестами. Женщина обожгла его неприязненным взглядом и поджала губы. — Написано ведь: «Переучет». Со всем с ума посходили. Ее каблуки рассерженно зацокали прочь по чисто вымытому кафельному полу. Показать ксиву он, как всегда, постеснялся. Было холодно и сухо. Порывистый ветер гнал по асфальту опавшие листья и трепал полы видавшего виды плаща. Громов повернулся и побрел в сторону отдела. Его мутило. На лбу выступила испарина. Взмокшая рубашка прилипла к спине. У отдела курили сменившиеся постовые. Его чуть не вытошнило от запаха табака. Лестница казалось крутой и длинной. Подъем на четвертый этаж дался с трудом. — Здорово! — Привет! «Сосед по кабинету в отпуске. После сходки запрусь и посплю». — Привет! — Здорово! «Только сначала бутылочку „Петровского" на Литейном». — Опаздываем! — Успеем! «Черт! Как голова кружится. Когда уже эта лестница кончится…» На утреннее совещание никто не приехал. Громов просто-таки зубами заскрежетал. Мог бы глотать сейчас живительную влагу в тихом скверике у больницы, а потом загрузить что-нибудь про плохо ходящий транспорт. Заместитель начальника отдела по опер-работе Артур Вышегородский скрупулезно записывал планы личного состава на день. Что-то шептал Антону Челышеву Серега Полянский. Грустно смотрел в окно Сашка Ледогоров. Украдкой читал газету Яша Бенереску. — Громов, у тебя чего? Он с трудом разлепил ссохшиеся губы. — По материалу. — По какому материалу? — По Чайковского, по краже. — Ну и что по материалу? — Людей вызывать буду. — А если не вызовешь? — В адрес пойду. — В какой адрес? — По материалу. — Юра! Хватит ваньку валять! Громов подумал, что пора завязывать с выпивкой. Не то чтобы он спивался, но посиделки за полночь случались все чаще, а похмелье с утра бывало все тяжелее. Но хуже всего то, что он начал терять грань, за которой начиналась лишняя рюмка. — Задержишься после сходки. Воздух в кабинете наливался влажной духотой. — Бенереску! Что у тебя с надзорниками? — А что у меня с надзорниками? — Почему у тебя там бардак? — Почему у меня там бардак? — Почему ты ничего не делаешь? — Почему я ничего не делаю? — Хватит! Работать всем! Вечером поговорим! В окно светило солнце. Яркое и холодное. Кабинет опустел. — Юра. — Вышегородский достал пачку «Мальборо». — Не много ли ты пьешь? Громов подумал, что если Артур закурит, то его точно вытошнит. — Не, немного. — Мы с тобой три года работаем. |
