9. В минийской легенде земля Ээта не могла располагаться на дальнем побережье Понта Эвксинского; наиболее древние свидетельства говорят о том, что она была на севере Адриатики. Считалось, что аргонавты плыли по реке По, около устья которой, на другой стороне залива, лежал остров Кирки Ээя, называющейся теперь Луссин. Потом аргонавты были схвачены колхами Ээта у истока реки Истр, а не Дуная. Как полагал Диодор Сицилийский, это была небольшая речка Истр, которая дала название Истрии. Далее, Медея убивает своего брата Апсирта, который похоронен на соседних островах Апсиртидах. Когда Медея и Ясон бегут к Алкиною, царю Дрепаны (Коркира), — всего в нескольких днях плавания на юг, — колхи, обманутые опасностью возмездия и боявшиеся вернуться с пустыми руками и навлечь на себя гнев Ээта, построили город Пола на побережье материковой Истрии. Более того, острова сирен, утесы Симплегады, Скилла и Харибда — все они расположены недалеко от Сицилии, мимо которой прошел «Арго», отнесенный сильным северо-восточным ветром.

«Колхидой» могла по ошибке оказаться Коликария в низовьях реки По, неподалеку от Мантуи, которая, очевидно, была городом, стоявшим на Янтарном пути. Ведь не случайно в рассказе появляются дочери Гелиоса, льющие янтарные слезы, как только «Арго» входит в реку По (см. 42.d ). Янтарь был камнем, посвященным солнцу, и Электра («янтарь») — остров, к которому пристал «Арго», вряд ли был Самофракией, как считают некоторые ученые. Более вероятно, что это была «земля Ээта», т.е. торговый пункт в самом конце Янтарного пути, принадлежавший, скажем, коринфянам, поскольку Ээт заимствовал культ солнца в Коринфе, или пеласгам — ведь, согласно Дионисию Периегету («Описание Земли» I.18), колония пеласгов-выходцев из Додоны, некогда имела мощный флот, стоявший где-то в устье По.

10. К не имеющему географической основы мифу о Диомеде, который слился с легендой о плавании миниев в страну Ээта, был добавлен еще и третий элемент: легенда о древнем пиратском набеге на южное побережье Понта Эвксинского, совершенном по велению другого царя миниев. Пятая Троя, контролируя проход по Геллеспонту, обладала монополией на понтийскую торговлю, для которой подобный пиратский набег представлял угрозу (см. 137.1). Получается, что предполагаемой целью адриатического плавания миниев было не золотое, а, как указывает Симонид (цит. по: Схолии к Аполлонию Родосскому IV.177), пурпурное руно[221]. По другому варианту это было черное руно, которое носил царь, совершая обряд вызывания дождя наподобие того, который до сих пор совершается в праздник весны на вершине горы Пелион: старика в черной овечьей маске убивают, а затем возвращают к жизни остальные участники церемонии, одетые в белые овечьи шкуры («Анналы Британской школы в Афинах» XVI. 244—249, 1909—1916). Согласно Дикеарху (ІІ.8), в классическую эпоху этот обряд совершался под предводительством Зевса Актея, или Акрея («вершинный»). Первоначально человеком в черной овечьей маске был царь, олицетворявший Зевса и становившийся жертвой в конце своего правления. Появление одинаковой традиции на горе Пелион и на горе Лафистий могло бы объяснить слияние двух иолкских преданий — а именно мифа о Диомеде и легенды о понтийском набеге — с преданием, повествующим о плавании миниев, решивших поправить неправое дело Фрикса.

11. Однако минии вряд ли собирались вернуть утерянное руно с горы Лафистий, которое легко можно было бы заменить. Более вероятно, что они отправились на поиски янтаря, с помощью которого собирались умилостивить обиженную горную богиню. Нужно помнить, что минии удерживали «песчаный Пилос» на западном побережье Пелопоннеса. Этот город Нелей захватил у лелегов с помощью иолкских пеласгов (см. 94.c ). Кроме того, согласно Аристотелю («О чудесах» 81), жители Пилоса привозили янтарь из устья реки По[222].