Еще одно важное обстоятельство: присяга, данная царю, теряла свое значение после того, как он и его брат отреклись от престола. Сообщалось, что произошла революция. Когда к войскам дошла эта весть, фронтовики в большинстве своем пожелали вернуться по домам, ожидая раздела земли. Лозунг «Земля — крестьянам!» первыми выдвинули эсеры, что позволило им заручиться поддержкой большинства сельского населения.

Среди солдат действовали агитаторы-пацифисты, убеждающие в том, что война несправедливая. Но не следует преувеличивать значение их усилий по дезорганизации армии. Неужели они превосходили значительно более мощную официальную пропаганду? Нет, конечно. Их преимущество было в том, что на их стороне была та правда, которая приходилась по душе солдатам.

Утверждения о том, будто русский народ тогда выродился и не выдержал испытания войной, полностью опровергает Великая Отечественная война. Она продолжалась дольше, была кровопролитней и разрушительней, а наши поражения в первые два ее года были жесточайшими. А народ был тот же самый, русский! Немало советских солдат, офицеров, генералов и маршалов прошли огонь и воду Первой мировой.

Странно получается: один и тот же народ выдержал страшнейшее испытание Отечественной войной, но почему-то не устоял в обстановке значительно менее тяжелой. Кто мешал советским солдатам бросить оружие после проигранных сражений 1941 года, как это сделали, например, бельгийцы и французы, поляки и чехи?

Солженицын удивляется: перебои с доставкой хлеба в Петербург в начале 1917 года привели к бунту и свержению существующей власти, а «тот же самый город в борьбе с той же самой Германией безропотно согласился жить — не одну неделю, но год — не на два фунта хлеба в день, а на треть фунта — и без всех остальных продуктов, широко доступных в феврале Семнадцатого, и никакая революция не шевельнулась».

Для него это необъяснимая загадка. Его ответ: «Теперь-то мы знаем, что никакой голод не вызывает революции, если поддерживается национальный подъем или чекистский террор, или то и другое вместе».

Простое и удивительное по невежеству или моральной ничтожности объяснение устойчивости советской власти и победы в Отечественной войне. Как будто за советскими солдатами стояли чекисты с наганами и гнали их на врага. Только в извращенном воображении национальный подъем может объединиться с террором чекистов. Или то, или другое! Террор подавляет, а не воодушевляет на подвиги.

Да и почему бы вооруженным миллионам не направить свое оружие на гнусного внутреннего врага? Что против них может сделать кучка злодеев, сатрапов Сталина? И что это за исчадия ада, подлинные бесы — чекисты или смершевцы? Им-то что надо? Покуражиться над безответным народом? Во время войны их могла стереть в порошок вооруженная армия, сбросив дьявольское иго. Почему же русский народ этого не сделал?

Наиболее убедительный, подтвержденный всеми историческими событиями ответ на этот вопрос дал Сталин. После капитуляции Германии на приеме в честь командующих войсками Красной армии, увешанных множеством орденов и медалей, их Верховный главнокомандующий (с единственной наградой — звездой Героя Социалистического Труда) предложил последний тост:

«У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941—1942 годах, когда наша армия отступала, покидая родные нам села и города… И народ мог бы уже сказать правительству: вы не оправдали моих ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это… И это доверие русского народа советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества — над фашизмом.