— Ну что ж, начнем… с вас, пожалуй, — в два прыжка одолел он расстояние до крайнего столика. — Валентина, вам предоставляется честь открыть…

— Ой нет, что вы! — смущенно замахала руками женщина и отпрянула от микрофона. — У нас вот молодая, красивая есть, ей и начинать, — показала она взглядом на Проскурину.

— В таком случае… Право открытия торжественной части предоставляется…

— Екатерине Александровне, — подсказал Саша.

— Екатерине Александровне…

— Проскуриной, — снова помог Зиновьев.

— Екатерине Александровне Проскуриной! — повторил ведущий и сунул микрофон Кате в руку.

Отказываться, а уж тем более снова передавать его кому-то было неудобно.

— Мне немного неловко… — поднялась она с места и повернулась лицом к присутствующим. — Я здесь почти никого не знаю…

— И мы вас почти не знаем, — подал голос кто-то из зала. — Зато наслышаны, что вы журналистка, и хотели бы познакомиться!

— Очень хотели бы! — одобрительно загудел народ. — А то женщин в коллективе раз, два и обчелся: комплимент сказать некому!

— Ну что ж, — поборов смущение, решительно тряхнула она свежеокрашенными и по-модному вытянутыми волосами. — Тогда будем знакомиться: Екатерина Александровна Проскурина.

В зале дружно рассмеялись.

— Это мы уже слышали, — снова выкрикнул кто-то. — А сколько вам лет?

— Сколько мне лет — спросите у Андрея Леонидовича, — шутливо ответила она. — В анкете записано.

— Да он эту анкету под дулом пистолета никому, кроме шефа, не покажет! — заметил ведущий. — Поэтому считаю вопрос снятым. Но кое-что от себя могу добавить: поскольку вы — гуманитарий, подсидеть в нашем коллективе сможете только Зиночку!

За столиками снова рассмеялись.

— Вообще-то я не собираюсь ее подсиживать.

— Тогда шефа! — продолжил острить ведущий. — Неужели Вадим Сергеевич решил продать наш доходный бизнес?

— Скорее, наоборот: в ближайшем будущем ваш шеф решил добавить вам работы, — отшутилась Катя и, сделав паузу, за время которой улегся шум, произнесла: — Теперь кое-что о рождении…

— Как вы думаете, кому из присутствующих больше всех подходят эти слова? — лукаво поинтересовалась Катя у притихшего зала.

— Ладышеву! Вадиму Сергеевичу! Шефу! — тут же ожил народ.

— Правильно! — поддержала она. — Личности с большой буквы никогда не были и не будут баловнями судьбы, — перевела она взгляд на внимательно слушавшего именинника. — И это хорошо, это замечательно, когда люди в них верят. Как я успела убедиться, с силой духа, Вадим Сергеевич, у вас все в порядке, с жаждой жизни — тоже, здоровьем Бог вас не обделил, удача — верная спутница, коллектив за шефа — горой. Остается одно: пожелать вам большой любви… А так как меня не предупреждали, что подарки отменяются, вот то, о чем вы меня как-то попросили, — подхватила она коробку и направилась к столу именинника.

Под громкие аплодисменты Ладышев встал, принял подарок, растерянно повертел его в руках и, наклонившись к самому уху Кати, прошептал:

— Разве я тебя о чем-то просил?

— Не просил, так намекал, — игриво улыбнулась она и, заметив, как Вадим попробовал распаковать коробку, остановила: — Не раскрывай! Пожалуйста.