Что делать-то? Крутишь баранку уже безо всякого удовольствия. Но у меня семья. Так что — делай как все!

Герда как тигрица выскакивает из засады, хватается за брючины господина шефа, крепко прижимается к ним и едет по полу, а шеф пытается шагать вперед. Ей очень больно, она натыкается на острые углы и края мебели, но главное — не отпускать! Умоляю, ну пожалуйста, господин шеф, стонет она, вцепившись ногтями в ткань брюк. Я так хочу снова сортировать счета. Ну пожалуйста. Я отбросила свою гордость, я теперь уже совсем не гордая. Теперь все будет хорошо, господин шеф. Господин шеф поднимает ногу с висящей на ней Гердой, и Герда грохается всем телом о шкаф. Кости у Герды трещат, как весенний лед. Но она не разжимает пальцы. Пожалуйста, господин шеф! Подпустите меня к папкам! Я уже совсем не гордая, я — наоборот!

Что значит для вас ваша работа? Охранник следственного изолятора: Я сижу в вахтерской будке. Один день в неделю привозят новеньких. Один раз — прогулка, один раз — перевозка заключенных в суд, один раз — баня, потом один раз дежурство по этажу, один раз — сопровождение на допрос, а недавно нас возили на очень интересную экскурсию в Восточный Тироль, в Линц.

Моя профессия для меня очень важна. Имею планы закончить среднюю школу. И я заранее этому очень рад.

О, извините, говорит господин шеф, словно перед ним какая-то посторонняя, а вовсе не его Герда, которой он не так давно выбил несколько зубов. Герда громко голосит: господин шеф, я одумалась, я уже не гордая. Разрешите мне приступить к работе! Телезрители кивают — они в курсе. Если бы Герда до того не гордилась, ей не пришлось бы сейчас так страдать. Даже Инга Майзе, которая добилась в жизни гораздо большего, чем суждено добиться Герде, поняла, что излишняя гордость может доставить много страданий. Особенно людям, которых ты любишь. Если бы Герда внимательнее смотрела телевизор, она бы так никогда не поступила. Ведь передача-то называлась «Неисправимые и их гордость». Уже из одного только названия ясно, что тот, кто гордится, — неисправим. Тот, кто СЛИШКОМ гордится, конечно.

Что значит для вас ваша работа? Киноактер Герберт Фукс: Ну, работа обязательно должна доставлять удовольствие. Когда слышишь это слово, то чудится всегда что-то связанное с потом. Такое понимание работы я не разделяю. Потную работу я никогда работой считать не буду.

Итак, хорошо, попробуем еще раз, Герда. Так говорит шеф. Если вы, конечно, действительно всё поняли. Вскоре взволнованная Герда с красными, распухшими ушами приступает к любимой работе. Телезрители расчувствовались. Если ты новичок, разве можно обижаться на начальника, которому вдруг захотелось от тебя что-то, что тебе не очень нравится? Ведь у большинства телезрителей уже очень большой стаж работы. Но и они не имеют права вот так сразу обижаться.

Что значит для вас ваша работа? Могильщики: Трудно сказать. Я только начал, но мне очень нравится. Занятие надежное. Работа ведь всюду нужна. И речь не об удовольствии.

Собственно говоря, мы помогаем при погребении. И это мне нравится. Удовольствия, конечно, никакого, но ведь кто-то должен же это делать. Мы тут на постоянной работе, и уволить нас просто так не могут. И целый день на свежем воздухе. Работа земляная, ничего опасного. Раньше-то я плотником был, но не выдержал, на лесах головокружения у меня начались. В общем, это не радость, это земляная работа.

Нет, мне нравится. На стройке — там вечно надо было на сверхурочные оставаться. А у нас конец рабочего дня ровно вовремя.

Занятие надежное. Люди ведь всегда умирают.

Что там кого радует, не знаю. Меня ничего не радует.

Ура! Мне снова разрешили работать в канцелярии! Герда от счастья прыгает на своем письменном столе, словно беззаботная птичка.