Тянуть дальше было глупо, поэтому я подошел к Маше, взял ее за плечи и едва не коснулся ее губ.

— Гущин, с ума сошел? — Фролова отпрянула назад, когда наши губы едва не встретились, но потом замешкалась. — В щеку целуй!

— Нет, так не годится! — запротестовал кто-то. Кажется, Румянцев, которому пришлось ползать по полу.

— Вообще-то в условии ведущего ничего не было сказано как именно целовать! — Фролова тут же ополчилась на него.

Ладно, пора брать дело в свои руки, а то что мы как школьники? Я снова оказался рядом с Фроловой, склонился над ней и нежно коснулся щеки губами. Ее волосы приятно пахли лавандой. Зная Фролову, я опомнился и отступил назад, но она не спешила бросаться на меня как дикая кошка. Маша подняла на меня глаза и слегка улыбнулась, когда я сделал шаг назад. Дальше я уже не особо следил за игрой, а все больше наблюдал за реакцией Маши. Она вела себя так, будто ничего не произошло, но по ее красным от смущения щекам я понимал, что это не так.

— Ладно, давайте закругляться, — Влад стянул повязку с глаз и сощурился. — Сколько осталось до дуэли?

— Минут двадцать! — тут же отозвалась Катя.

— Вот, выдвигаемся! Мишке нужно еще размяться перед боем.

Вот же зараза! Я уже совсем забыл о дуэли. Хорошо, хоть Влад напомнил. До поединка осталось меньше двадцати минут, а настрой вообще не боевой. Так, берем себя в руки и тащимся бить лицо Кильчицкому. Нужно выложиться на полную, взять бы где только правильный настрой. Стоило нам выйти в коридор, я понял, что настрой мне точно обеспечат. Наверно, целая академия собиралась посмотреть на первую дуэль в этом учебном году.

На арене только и разговоров было о предстоящем поединке. Казалось, ни одно событие не могло затмить эту тему. Мы с Кильчицким обменялись взглядами, но на этом все и закончилось. Павел стоял в привычном окружении Игнатьева и Никитова, которого уже выписали с медпункта. Рядом на ограждении сидела Инга и болтала ногами, вызывающе поглядывая по сторонам. У меня свита оказалась побольше — Влад, Егор, Маша и Катя пришли со мной, а еще следом увязался Андрей Румянцев, который до этого ни с кем особо не общался.

Ребята устроились на первом ряду, и только Васильев пошел в круг арены вместе со мной. Я вопросительно посмотрел на него, но вспомнил, что он мой секундант, а этим ребятам положено следить за боем и останавливать его в случае, если их боец не сможет драться дальше.

— Слушай, какие бы повреждения я не получил, бой не останавливай, понял?

— Не дури, я понимаю когда жизни грозит опасность, — отозвался Влад. — Думаешь, я не видел как это делали другие? Вмешаюсь, только если тебе совсем будет худо. Удачи, боец!

Я кивнул и зашагал к центру арены. Мне вслед летели крики, аплодисменты и даже освистывание и улюлюканье. Ну, это сторонники Игнатьева и Кильчицкого, не иначе. Пытаются задавить морально. А вот имбиря вам с редиской! Я повернулся к трибунам и помахал рукой.

Следом за мной вышел Кильчицкий. Трибуна взорвалась овациями. Похоже, его знали и поддерживали действительно многие. Даже те, кто пришел просто поглазеть, и для кого мы оба были лишь какими-то безымянными людьми, которые сейчас будут чистить друг другу лица.