— Утром или днем?

— Это же через десять лет! Какая разница?

— Да просто утром ко мне сантехник придет.

Это, конечно, не очень реальная история, но злая. Такой анекдот, конечно, радовал нашего врага. А Рейган был настоящим врагом. Как тогда говорили, зоологическим антисоветчиком.

— Как вы думаете, почему?

— Он представлял из себя тип, который я терпеть не могу. Лицемер-святоша, религиозный фанатик. Не слишком искренний, но убедивший себя, что все эти библейские суеверия должны быть незыблемы. А Советский Союз посмел усомниться в них! Он так и говорил — эти люди сделали самое страшное, они поверили в силу человека. А человек — никто, только бог имеет значение. Так он откровенничал в обществе евангелистов — и они, конечно, были в восторге. Это было еще до Горбачева. И это означало, что он объявляет войну Советскому Союзу со средневековым фанатизмом. Крестовый поход! На таких идиотов рациональные доводы не действуют.

— Но почему именно он одолел единый, могучий Советский Союз?

— Легче всего было бы ответить так — уж так на роду было написано. Но мы не пойдем этим путем. Он оказался мастером провокаций. Более дальновидный политик просто испугался бы пойти на такую туфту. А он легко поддержал самый грандиозный обман всех времен — россказни о программе звездных войн. В СССР почувствовали: к этому мы не вполне готовы. А особенно не готовы были взвалить на советский народ новый груз… Наука-то наша была готова к любым войнам. А вот люди не хотели хуже питаться и реже отдыхать. И правительство это понимало. А вообще-то очень жаль, что именно такие фанатики добиваются успеха… В этом, быть может, главная несправедливость нашей жизни. Но в главном стратегически Рейган все-таки проиграл. Он говорил: «Я предпочту увидеть, что мои маленькие девочки умрут сейчас, все еще веря в Бога, чем если бы они росли при коммунизме и однажды умерли, больше не веря в Бога». В этом основной пафос его борьбы с Советским Союзом. А сегодня в Америке религиозные предрассудки все-таки уступают место совсем другой идеологии. Тоже уродливой и лицемерной, но совсем другой. И она бы Рейгану не понравилась. В этом смысле оказался лузером! Но лучше бы он проиграл свою священную войну против Советского Союза.

— А все-таки он нас победил…

— Да, это нужно признать. Глупо считать, что холодная война закончилась без победителей. Мы проиграли, а Рейган выиграл. Если мы не будем этого осознавать, никогда не сумеем возродиться из пепла. Нужно учиться на собственных поражениях, хотя лучше их все-таки не допускать. Но если уж допустили…

— А сегодня Вас интересует Рейган?

— Больше всех из американских президентов. Честно. Даже больше, чем Кеннеди. Он более фольклорный персонаж. И, конечно, самый-самый опасный. Будем внимательны: такой и у нас может появиться. Это — как, если бы Жириновский действовал всерьез. Всерьез мог стать президентом. Владимиру Вольфовичу легко: он резвится, прекрасно понимая, что путь в Кремль для него исключен. Если бы такой возглавил государство, нас бы здорово встряхнуло. Еще опаснее — если такой человек возглавит Штаты, нашего всегдашнего противника. Вроде бы Буш-младший своей клоунадой чем-то похож на Рейгана. И он тоже республиканец. Но это лишь поверхностное сходство. Бушу не хватает хитрости Рейгана, его актерского коварства. Я ведь не сказал еще об одной театральной черте, которая проявилась у Рейгана. Все английские и американские актеры знают Шекспира. Вот Рейган и впитал приемы шекспировских негодяев. А они коварны — как Яго или Клавдий. Вот у них он многому научился. Буш такой школы не прошел, поэтому всё ещё и выглядит учеником. Хотя воюет и проливает кровь не меньше, чем Рейган. Наверное, даже больше.

— Рейган не испугался бы большой крови?

— До Горбачева прямой схватки с Советским Союзом он, несмотря ни на что, боялся.