Улыбка осветила лицо Глории.

— Консалво сказал тебе правду, — призналась она.

Риккардо сел на песке и вопросительно взглянул на Глорию.

— Что ты имеешь в виду?

— У Рауля действительно были неприятности, и я ему помогла. Но его вины тут нет никакой…

И Глория, ничего не скрывая, рассказала Риккардо всю историю.

— Можешь не волноваться. Все получилось очень удачно. Помогло вмешательство одного важного прелата, а он в прекрасных отношениях с моим братом Итало.

Риккардо вскочил, сердито засунул руки в карманы, вперил взгляд в горизонт и вдруг обрушился на Глорию с упреками:

— Зачем? Зачем ты это сделала?

Умиротворенное выражение на его лице сменилось гневом. Он побледнел. Теперь он вовсе не был настроен прощать.

— Тебе покажется странным, но я рассчитывала хоть на крошечку признательности, — повысив голос, произнесла Глория.

— Ты вмешиваешься в дела моего сына и даже не думаешь поставить в известность меня, — разбушевался Риккардо. — Поставила на ноги весь Ватикан, а я об этом ничего не знаю. Выволокла на всеобщее обозрение наши семейные проблемы, а я об этом ничего не знаю! И ты еще рассчитываешь на мою благодарность!

По волнам промчалась моторная лодка, оставляя пенистый белый след. Глория с сожалением вспомнила о том влюбленном мужчине, что обнимал ее несколько часов назад. Напрасно старалась она увидеть в искаженных чертах Риккардо прежнюю нежность. Она потеряла его в тот самый час, когда думала, что обрела любимого навсегда.

— По-моему, ты слишком торопишься с выводами, — сказала Глория.

Она еще пыталась склеить то, что он так неосторожно разбил.

— В нашей семье существуют определенные правила, — наставительным тоном произнес Риккардо. — А ты их не соблюдаешь.

Теперь они стояли друг против друга, как противники.

— Великий Риккардо Летициа высказался! — издевательски изрекла Глория. — Просвещенный монарх превратился в диктатора, каким был всегда. Железная рука, и даже без бархатной перчатки.

Риккардо настаивал:

— Когда речь идет о благополучии семьи, только одно лицо может принимать решения — я!

— Но какая разница? — недоумевала Глория, все еще надеясь, что Риккардо ее поймет. — Все получилось наилучшим образом.

— А это не имеет значения, — заявил Риккардо.

Прекрасное лицо Глории вспыхнуло гневом.

— Не имеет значения? — выкрикнула она. — Да я же вытащила из тюрьмы твоего сына!

— Согласен, ты действовала умело. Особенно ловко ты заняла мое место.

Обвиняя ее, Риккардо наконец-то раскрыл истинную причину своего гнева.

— Вот теперь я слышу слова хозяина, — заметила Глория и прикусила губу, чтобы не расплакаться.

Риккардо понял, что вышел за рамки дозволенного, и изменил тон:

— Ты признала свою ошибку — мне этого достаточно.

Но Глория не сдавалась.

— Я люблю тебя, — сказала она. — Ты для меня единственный мужчина на земле. Но льстить тебе я не буду. Я такой же член семьи, как и ты. Если кто-то обращается ко мне за помощью и я в состоянии ему помочь, не понимаю, почему я должна сначала спрашивать разрешения у тебя. Ты мне дорог, Риккардо Летициа, но не строй из себя Господа Бога. Я — твоя женщина, но рабыней твоей не стану никогда.

Ее глаза сверкнули неукротимой гордостью.