Если б он каким-то образом, через свою жену, узнал о существовании клада, подобное богатство в виде драгоценных камней и украшений раз и навсегда разрешило бы его вечные финансовые трудности. Как далеко он был готов зайти, чтобы заполучить его?

Чем больше Рикардо думал об этом, тем сильнее пронзительное чувство разочарования смешивалось в нем с тупой бурной яростью. Он ударил обоими кулаками по столу, за которым сидел, один раз, потом еще один, еще и еще, опрокидывая, а затем и сбрасывая на пол все: мобильный телефон, чашку, сахарницу, пакет молока, пакет с печеньем… Он продолжал делать это, не обращая внимания на боль в руках, даже стремясь к ней, физической боли, в тщетной надежде, что она заглушит боль внутреннюю, пока грубая деревянная столешница не затрещала, угрожая расколоться надвое.

Зарычав как раненый зверь, Рикардо вскочил на ноги, оттолкнув стол с такой силой, что тот влетел в стену. Затем, словно силы внезапно покинули его, рухнул на пол, вцепившись руками в волосы.

Сколько часов он провел на полу? Рикардо не мог точно сказать. Но когда он немного успокоился и сумел наконец подняться, в квартиру уже прокрались вечерние тени.

Что ему было делать? Какими бы ужасными ни были его подозрения, не имелось никаких доказательств прямой или косвенной причастности Карадонны к смерти его отца. Нужно во всем удостовериться, чтобы больше не сомневаться…

Ноющими от боли руками Рикардо взял мобильник и выбрал нужный номер в адресной книге. Он хотел встретиться с Карадонной лицом к лицу. Он хотел иметь возможность посмотреть ему прямо в глаза и увидеть, что тот не имеет к этому никакого отношения. Если б Томмазо лгал, он бы это понял. Тогда ему пришлось бы выбить из него признание. Вместе с зубами, если потребуется.

Меццанотте сделал несколько длинных вдохов, прежде чем нажать кнопку вызова, пытаясь извлечь откуда-то изнутри себя достаточно хладнокровия и отстраненности, чтобы выдержать этот разговор, не выдав себя.

– Кардо, как приятно тебя слышать! Знаю, я должен был позвонить тебе. Уже несколько дней как собираюсь – но здесь, в офисе, была адская неделя… Я читал о тебе в газетах, а потом Дарио мне все рассказал. Я имею в виду, ты снова это сделал: спас девушку и поймал плохого парня… Если ты будешь продолжать в том же духе, то в конце концов затмишь нашу былую славу. Но скажи мне, как ты?

Старый добрый Карадонна, непостоянный и ненадежный, забывающий о юбилеях и опаздывающий на встречи, но затем пускающий в ход свое обаяние и умудряющийся все исправить… Однако на этот раз, если б его вина была доказана, о прощении не могло быть и речи.

– Я в порядке, – сказал Рикардо сквозь стиснутые зубы, нейтральным и ровным тоном, стараясь не выдать того, что кипело у него внутри. – Послушай, Томмазо, мне нужно с тобой поговорить. Можем ли мы встретиться завтра?

– Разумеется. Как насчет того, чтобы поужинать вдвоем? Мы давно этого не делали. И ты мне все расскажешь… Здесь, рядом со мной, есть новая траттория, совсем неплохая.

– Нет, пораньше. Утром можешь?

Может быть, это прозвучало слишком резко… Несколько секунд длилось молчание. Когда он ответил, голос Карадонны звучал немного иначе. Более серьезно. Даже более настороженно. Или так ему показалось?

– Хорошо. Где?

– «Монументале», в восемь тридцать. Перед папиной могилой.

– На кладбище? – Нетрудно было понять, какое недоумение вызвало это предложение у Карадонны. – Да, хорошо. Но ты не хочешь сказать мне, что…

– Тогда до завтра, – коротко отрезал Рикардо.

Лишь положив трубку, он смог дышать спокойнее.

* * *

Вода была теплой и успокаивающей.