|
Впоследствии в результате целого ряда казусов Гвидо не смог вернуться, чтобы забрать его. Когда же наконец появилась возможность сделать это – сразу после войны, – чемодана там, где они его оставили, больше не было. Пока друзья искали его, они услышали в туннелях детскую песенку. Грязная, оборванная девочка напевала ее, неся на себе часть драгоценностей. Они побежали за ней, но девочка вместе с мальчиком постарше исчезли в туннелях. Уходя с намерением вернуться как можно скорее, они столкнулись с антифашистски настроенными железнодорожниками, которые, узнав ополченцев, напали на них с арматурой, избив дедушку Ванессы и сломав ему позвоночник. Впоследствии Кастрилло несколько раз пытался убедить кого-нибудь другого поохотиться за драгоценностями, но никто так и не поверил его рассказу. В течение многих лет он каждый день листал газеты, ожидая прочитать новость о том, что в недрах вокзала найден клад. Но это так и не случилось.
Я поддразнил его, заявив, что тоже думаю, что это байки, и он поддался на мою провокацию. Все это было правдой, и он мог это доказать, возразил Кастрилло. В день кражи он извлек из чемодана кольцо. Камень сразу же продал, а оправу оставил себе. Он хранил ее вместе с другими памятными вещами того времени в коробке из-под обуви в своем доме, где сейчас живет его дочь. В поисках подтверждения я под благовидным предлогом отправился к женщине. Нашел коробку, о которой говорил старик, а внутри нее – драгоценную оправу кольца. Я положил ее в карман, но дочь Кастрилло заметила это и устроила скандал, обвинив меня в том, что я обманул ее и хотел ограбить. Я попытался успокоить ее, но она продолжала трещать, что донесет на меня. Альтернативы я не увидел – и расколол ей череп статуэткой. Перед уходом убрал все следы, которые мог оставить, и инсценировал попытку ограбления, чтобы отвлечь следствие. В последующие дни я следил за успехами своих коллег, расследовавших это дело. А затем с содроганием обнаружил, что оставил на месте преступления фотографию, которая выскользнула из коробки с барахлом во время ссоры с женщиной. Но, похоже, никто не придал этому значения… Я уже начал думать, что мне все сошло с рук, когда к расследованию подключился Альберто Меццанотте, и кто знает, как ему удалось добраться до меня. Я должен был предвидеть, что если есть кто-то, кто может разоблачить меня, так это он. В тот день, когда Альберто ворвался в мой кабинет в полицейском управлении с обвинениями, я сделал то, что умею лучше всего: укрылся в замке лжи. Я сказал ему, что все было не так, как кажется, что женщина и ее отец были пешками в гораздо более сложной и опасной игре, темном заговоре, в который были вовлечены и полицейские службы. Я пообещал, что все ему расскажу, но не здесь и не сейчас, это было небезопасно. Мысль о том, что я могу быть убийцей, так сильно расстроила Альберто, что он очень захотел мне поверить, и я воспользовался этой его слабостью. Я назначил ему встречу на следующий день на рассвете в заброшенной промышленной зоне. А там, убедившись, что он еще ни с кем не разговаривал по этому поводу, застрелил его. Я пожалел, что мне пришлось убить Альберто, очень пожалел. В какой-то степени я уважал его – он всегда вел себя лояльно по отношению ко мне и многое сделал для меня. Но выбирать мне не приходилось. Это было то, что должно было быть сделано, и я не отступил. Как только смог, я пробрался обратно в хоспис и избавился от старого Кастрилло, задушив его во сне. Оставлять его в живых было ошибкой: это наверняка он навел Альберто на мой след. Тогда мне стало ясно, что новый путь, который я выбрал, не имеет возврата. Я разработал план побега для себя и Ванессы, который мог бы осуществить в любое время, когда это было необходимо. Я выбрал страну, не имеющую соглашения об экстрадиции с Италией, открыл номерной офшорный счет и получил фальшивые документы. Тем временем благодаря клейму, выгравированному на внутренней стороне оправы кольца, мне удалось установить личность ювелира. |
