– Ты уверена? Но как ты собираешься…

– Не волнуйся, я как-нибудь справлюсь, – успокоила его Лаура.

Выйдя из промышленной зоны, они пробежали мимо тел Траверсо и Карадонны. На душе у Меццанотте заскребли кошки, когда луч фонаря осветил бледное и застывшее лицо Томмазо, его остекленевшие глаза, широко раскрытые в пустоту.

Оказавшись за оградой, Лаура и Рикардо быстро обнялись, а затем разошлись, чтобы пойти каждый к своей машине.

– Лаура, – окликнул ее Меццанотте.

– Да?

– Если б не ты, мы до сих пор были бы прикованы наручниками к радиатору. На этот раз ты спасла жизни нас обоих. Благодарю.

– Не за что, – улыбнулась Лаура, чмокнув его в щеку. – У меня был хороший учитель. А теперь давай поторопимся.

Она сделала шаг к своей машине, но Рикардо снова остановил ее.

– Лаура!

– Да, – девушка нетерпеливо повернулась к нему.

– Я люблю тебя.

Это был первый раз, когда он сказал ей это. Это был первый раз, когда кто-то сказал ей об этом. В порыве счастья Лаура бросилась Рикардо на шею, притягивая его к себе в поцелуе, столь же коротком, сколь и переполненном страстью.

* * *

В третий раз за несколько часов Меццанотте обнаружил, что мчится по городу, преследуя события, выходящие из-под контроля.

Он гнал как сумасшедший; его глаза застилали слезы гнева, размывавшие желтый мигающий свет светофоров и красный свет задних фонарей машин. Если он не попал в аварию, то только чудом.

Все полетело к чертям из-за предательства Колеллы. Еще одна рана, которая жгла его изнутри. Меццанотте обманывал себя, что нашел способ обмануть Вентури, но вместо этого тот обманул его, как и его отца. А расплачиваться жизнью за эту ошибку пришлось Карадонне, который даже не был уверен в его плане… Сможет ли он, Рикардо, когда-нибудь простить себя?

Но сейчас не время плакать. Он не мог пасть духом; худшее еще впереди. Нужно любой ценой помешать людям в черном атаковать поселок – тогда Маман взорвет все к чертовой матери. На карту поставлены сотни невинных жизней. Кроме того, это последний шанс остановить Вентури, прежде чем тот пустится в бега. Он должен заплатить – так или иначе, заплатить за все.

Прибыв на площадь Луиджи ди Савойя, инспектор бросил машину и побежал к вокзалу. Не останавливаясь, он ответил на звонок Лауры. На заднем плане слышался вой сирены. Она сказала, что Нина в очень плохом состоянии – Карбоне избил ее чуть ли не до смерти. Лаура нашла ее без сознания в его квартире. Швейцар сразу вызвал «скорую помощь», и теперь они мчатся в больницу.

Бедная Нина… Еще одна побочная жертва его «блестящего» плана. Меццанотте хотел расспросить Лауру подробнее, но мобильный телефон выбрал именно этот момент, чтобы выключиться. Батарея сдохла.

«Трусливый ублюдок», – подумал Меццанотте, когда эхо его шагов разнеслось по пустынным просторам вокзала. Эх, жаль, он так и не добрался тогда до Карбоне – тому не поздоровилось бы…

Но теперь у него была другая проблема: как, черт возьми, Минетти собирался найти его? У Рикардо больше не было возможности связаться с ним. А служебный трансивер он предпочитал не использовать – никогда не знаешь, кто прослушивает частоты.

Под колоссальными навесами железнодорожного двора стояла мертвая тишина. Вокруг ни души, ни одного движущегося поезда. Спрятавшись за газетным киоском, Меццанотте не сводил глаз со входа в участок. Он не осмеливался войти, опасаясь, что Вентури и Далмассо оставили кого-то в прикрытии. Наконец появился дежурный патруль. Насколько Рикардо знал, эти коллеги не имели никакого отношения к людям в черном.

Два офицера весьма удивились, когда увидели, что он направляется к ним – лицо очумелое, на лбу рана, помятый мундир измазан грязью и кровью.