– И по какой причине?

– Ваша честь, я лишь пытаюсь понять, какой человек ваша дочь. Разобраться в ее характере. Вот и все.

Миссис Деннет готова разрыдаться. Огромные голубые глаза краснеют, становятся влажными, она трогательно пытается смахнуть первые слезинки.

– Вы думаете, с Мией что-то случилось?

«А разве вы не по этой причине меня сюда вызвали? Вы сами поняли: с ней что-то неладно».

– Полагаю, нам лучше действовать и молиться, чтобы позже выяснилось, что это всего лишь недоразумение. Надеюсь, с ней все в порядке, но я не имею права оставить это дело, даже не занявшись им. Я не прощу себе, если, не дай бог, окажется, что проблемы все же были. Скажите, как долго Мия живет отдельно?

– Семь лет и тридцать дней, – мгновенно отвечает миссис Деннет.

– Вы считаете? – Я шокирован. – Считаете даже дни?

– Ей тогда только исполнилось восемнадцать. Она с нетерпением ждала, когда съедет отсюда.

Неудивительно. Мне самому не терпится убраться из этого дома.

– Где она живет сейчас?

– У нее квартира в городе, – отзывается судья. – Недалеко от Кларк и Эдисон.

Я заядлый фанат «Чикаго кабз», и мне этот факт кажется любопытным. Стоит услышать «Кларк и Эдисон», и у меня тут же ушки на макушке, как у голодного щенка.

– Ригливиль. Хорошее место. Спокойное.

– Я дам вам адрес, – предлагает миссис Деннет.

– Необходимо все проверить, если вы не возражаете. Возможно, в доме разбиты окна или имеют место другие следы незаконного проникновения.

Голос Евы дрожит, но она спрашивает:

– Думаете, кто-то мог забраться в квартиру Мии?

– Я должен все проверить, миссис Деннет, – стараюсь ее успокоить. – В доме есть консьерж?

– Нет.

– Охрана? Камеры?

– Откуда нам знать, – не выдерживает судья.

– Вы не бываете в гостях у дочери?! – восклицаю я, прежде чем успеваю себя остановить, и замолкаю, все же надеясь дождаться ответа, которого так и не последовало.

Ева. После

Застегиваю молнию на ее куртке, надеваю на голову капюшон, и мы вместе выходим на улицу, туда, где бушует бескомпромиссный чикагский ветер.

– Нам надо спешить, – говорю я, и она кивает, хотя не спрашивает почему.

На пути к внедорожнику Джеймса, оставленному в полусотне футов от дома, ветер едва не сбивает нас с ног. Поддерживая ее под локоть, я думаю лишь о том, что, стоит одной из нас упасть, как мы рухнем вместе. За четыре дня, прошедшие с Рождества, стоянка покрылась льдом. Я готова сделать все, чтобы защитить ее от ветра и холода, я обнимаю ее за талию и прижимаю к себе, хотя понимаю, что мне, гораздо более хрупкой, чем она, не справиться с этой задачей.

– На следующей неделе мы вернемся, – говорю я в спину Мии и карабкаюсь на пассажирское сиденье.

Неожиданно громко хлопают двери, щелчки ремней безопасности оглушают, радио разрывается, двигатель работает в этот горький день словно на пределе возможностей. Мия вздрагивает, и я прошу Джеймса выключить радио. Мия устраивается сзади и смотрит в окно. Нас окружили три машины, похожие на хищных акул, следующих за вожделенной добычей. Один из водителей поднимает и направляет на нас камеру. Раздается характерный звук.

– Черт, скажите на милость, где эти копы, когда они так нужны? – спрашивает Джеймс, впрочем не обращаясь ни к кому конкретно.

Сбоку опять мелькает вспышка фотоаппарата, и Мия наклоняется, закрыв уши руками, словно оберегая себя от страшного звука. Треск затворов фотоаппаратов следует один за другим.