– Почему твое сомбреро лежит на пианино? – задавалась вопросом сеньора примерно к пятому уроку.

– Потому что я туда его положил! – отвечал сеньор Родригес.

В шестом и седьмом уроках он шел на работу, но останавливался выпить кофе, поболтать с соседом, уходил на обед, долго обедал, а вечером заходил в цветочную лавку, чтобы купить цветы для своей супруги.

Сеньора Родригес в это время убирала квартиру, шла в магазин, успевала забежать в мясную и рыбные лавки, в булочную, в прачечную, купить садовые принадлежности, заняться садом, приготовить ужин, навестить сестру и племянников, купить сеньору Родригесу новое сомбреро и испечь пирог для свекрови, к которой был запланирован визит.

Слова для сеньора Родригеса занимали крошечный словарь, а вот слова сеньоры – полстраницы книги. Я пыталась заучить: «гладить», «стирать», «поливать», «чистить рыбу», «цветочные горшки», «лампа», «стол», «мука», «яйца», «молоко», «подметать», «вытирать»…

К десятому уроку сеньора Родригеса я уже возненавидела. Он требовал ужинов, навестить тетушку, еще одно сомбреро и гитару. Сеньор Родригес, как оказалось, любил по вечерам играть на гитаре. Дальше, сразу после гитары, шел словарь лекарственных препаратов для сеньоры: «таблетки от головной боли», «снотворное», «таблетки от сильной головной боли», «от изжоги» (это для сеньора Родригеса, который жаловался на изжогу после паэльи от сеньоры Родригес).

В том месте, где мы оказались с семьей, расположилось целое русское комьюнити. И я даже расстроилась. Ведь мне так хотелось, чтобы моя дочь заговорила по-испански, играя с испанской девочкой. Но вокруг были только русские девочки. Наконец появилась одна испанка с чудесной бабушкой. Я поздоровалась с девочкой по-испански, сказала, что я мама и что у нее красивые волосы (которые в одиннадцатом уроке вовсю красила сеньора Родригес, закрашивая раннюю седину, появившуюся после того, как сеньор Родригес поступил в качестве гитариста в местный оркестр). Что было дальше? Через неделю семилетняя испанка Хосефа стояла под нашим балконом и практически на чистом русском кричала: «Сима, выходи играть!» Ее бабушка сидела около бассейна с учебником английского, поскольку одна из русских бабушек вроде бы знала английский. Хосефа бегала с блокнотиком и записывала новые русские слова. Ее бабушка сильно продвинулась в английском, но русская бабушка ее не понимала, зато стал понимать садовник-англичанин Майкл.

Вася объявил, что испанский учить не собирается, поскольку ему нужен немецкий. Но тут я увидела его с испанским разговорником.

– Вася, ты учишь испанский? – обалдела я.

– Да так, хотя бы на примитивном уровне мне надо, – объявил сын.

Как всегда, за объяснениями я пошла к дочери. Она все знает про брата.

– Мы были на понтонах-аттракционах, которые в море, – немедленно доложила дочь, – Вася должен был следить за мной, а следил за другой девочкой. Она уже взрослая. И он ее вытаскивал на понтон, а не меня. А потом они вместе прыгали с горки. А меня спасатель вытаскивал.

– И что было потом?

– Эта девочка ему свидание назначила, завтра, на пляже, а Вася ничего не понял. Поэтому учит испанский.

– А ты откуда поняла про свидание?

– Ну что еще она может ему сказать? – удивилась дочь. – Она так размахивала руками и показывала на пляж, что любой поймет.

– А своему брату ты не могла перевести, что от него хочет эта девочка?

– Он меня в море оставил. А я ему еще переводить должна? И вообще, эта девочка специально тонула, чтобы ее кто-нибудь вытащил.