– Расписаться? Да, расписаться. Конечно, – успокоилась Галя.

– И никаких длинных договоров, дорогих костюмов и галстуков, – думал он. – Ребята в футболках и джинсах делают свое дело. Настоящее ДЕЛО! Вот каким должен быть Храм книг. Все просто!

Вот так его книги, его и таких же, как он, будут попадать к людям, в их лодки, на полки. А если плоды покажутся кислыми и невкусными? Значит, люди выбросят эту дрянь и не станут читать.

Что можно делать столько времени, они не знали, о чем говорили, не помнили, потом вспоминали, удивляясь, держась за больную голову. Иногда эти встречи начинались в полдень и затягивались до глубокой ночи. Они могли находиться там почти сутки, о чем-то говорить, спорить, доказывать, кому-то звонить, строить грандиозные планы.

Это место напоминало палубу огромного корабля, который собирался отправиться в далекое плавание, но почему-то пока стоял у причала на якоре. Но ветер перемен уже трепал паруса, и салфетка в руках официанта, развеваясь, как флаг, едва не улетала в открытое море… А может быть, в океан… Шум волн за бортом, порывы непокорного ветра и азарт встречи заставляли говорить все громче, темпераментнее. Нервно переворачивались, шевелились в своих постелях или жизнях, пиджаках или в ночных халатах те, о ком они вспоминали. Целые каналы телевидения, самые крупные издательства замирали, понимая, что сейчас решается их судьба, их будущее. Решаются самые главные, глобальные, можно сказать, фундаментальные положения, на которых стоят такие гиганты как документальное кино или современная литература. Да, что там современная, вся классическая литература и кино за столетия существования. Хотя, разве кино существует столетия?… Это не важно! Главное, каким будет это кино и жизнь людей в целом! Вот такое место в самом центре Москвы служило им для встречи. Какая же это пивная или ресторан? Палуба огромного лайнера – не иначе. А на ней эти двое – смотрящие вдаль.

– Прайм-кто? – переспросил Леонидов.

– Не важно, кто. Главное, будет показан первым! И канал этот станет первым! – и он поднял свой бокал.

– За тебя, Петров! За тебя, старина, за ваш канал!

И они выпили.

– Конечно, пришлось вложить деньги. Не без этого. Несколько тысяч долларов. Но как только канал заработает, все окупится! Обязательно окупится!

Леонидов с восхищением посмотрел на друга, который уже двадцать лет работал неизвестно где, неизвестно кем, но трепетно и терпеливо ждал своего часа. И теперь вложил все скромные сбережения в этот фильм.

– Главное – Театр!

И они снова выпили.

– А зачем ты выкинул деньги на свои книги? – спросил тот. – Подписал бы договор и был бы сейчас известным писакой? Богатым писакой!

– Переписанным писакой или литературным рабом! – ты прав.

– Наступи себе на горло, старина! Так работают все, – и ехидно улыбнулся.

– Ты же вложил свои деньги в фильм, не стал дожидаться, когда откроется канал.

– Ну, уж нет! Театр – это святое! Театр – это театр! К тому же, мой продюсер пообещал, значит, все вернут, обязательно вернут! Все окупится! Главное театр!

– Театр! – и они снова выпили.

– Так что, мы с тобой теперь товарищи по несчастью!

– По счастью! Открываем свое дело на собственные деньги!

– Дело! За дело!

– Как кому? – удивился тот. – Оператору заплати? Заплати! Монтажеру тоже. Осветителю заплати. Машину возьми напрокат. Композитору! Нашел классного композитора, раньше был звукооператором.