Я так и не понял, что было раньше — крик или выстрел. Точнее, криков было два, но один из них, Жилин, точно был после выстрела. А вот другой прозвучал либо до выстрела, либо одновременно с ним. Короче, все слилось в один звук.

— Падлы! — Это Петр.

Ба-бах! — Это обрез, выплюнувший в нашу сторону заряд дроби.

— Ай, бляяяяя!!!

Я даже не знал, что Жила такой горластый.

— Суки, подстрелили!

Мы побежали что было силы к ближайшему укрытию — КамАЗу, стоявшему на обочине. И как только мы заскочили за него, в кузов врезалась новая порция дробинок.

— Саня, я ранен! — крикнул Жила, держась одной рукой за другую. — Они меня подстрелили! — Он осторожно закатил рукав рубашки.

— А на хера ты им ружье оставил? — спросил я, разглядывая вместе с Жилой небольшую ранку. — Царапина. Блин, Жила, почему ты взял тогда с собой шампуры, а сейчас оставил им ружье?

— Кажется, кость задета… — Жила поднял голову и заорал: — Я вас на куски порву!

— Иди сюда, падла! — донеслось в ответ. — Я тебе рвалку набок поверну, сучара жирная!

— Мне надо в больницу, — сказал Жила. — И ментам позвонить.

Я осторожно выглянул из-за машины. Петруха, стоя на балконе, целился из обреза в машину.

— И что мы скажем? Что вломились в чужую хату, избили хозяев…

Спрятавшись за кабину, я осмотрелся. Улица была безлюдной, на выстрелы никто не вылез. Похоже, что для Маковска стрельба из обрезов средь бела дня — вполне обычное дело. Мне захотелось домой. В смысле, в родной город. Туда, где на улицах не стреляют.

Я достал трубку, вызвал Ростика и через пару секунд услышал знакомую мелодию, доносящуюся из штанов Жилы.

— Я брал позвонить, на моем деньги закончились… — извиняясь, сказал Жила. — Сразу не дозвонился, поэтому…

— Валим отсюда. Побежали!

Крикнув, я рванул первым. Жила устремился за мной. Каждую секунду мы ожидали выстрелов, но больше их не было. Мы остановились, только когда пробежали несколько кварталов и увидели машину Ростика. Она стояла себе, припаркованная у разбитого ларька, и из нее доносились слабые звуки музыки.

Когда мы подошли к машине, то некоторое время наблюдали за тем, как Ростик исполняет стриптиз перед Дашей под рамштайновский «Sonne».

Они опустили водительское кресло. Ростик всегда говорил, что только в «бумере» удобно заниматься сексом на переднем сиденье, и именно поэтому он купил себе БМВ. Но сейчас секса не было, зато были прелюдии к нему. Ростик старательно стягивал с себя рубашку и при этом тряс головой…

Даша увидела нас. Ростик-то к нам спиной был, а Даша, получается, лицом, а когда заметила, что мы вернулись, то что-то воскликнула и Ростик подскочил, ударившись головой о потолок машины.

Мы с Жилой засмеялись. Ростик вылез из машины, и я сразу же поинтересовался:

— А ты делал так? — Я послюнил палец и потер сосок.

Вопрос был проигнорирован.

— Чё с рукой? — спросил Ростик, и Жила сразу же прекратил смеяться. Вспомнил, так сказать, о наболевшем.

— Братан, ранили меня. В нас стреляли!

— Кто? — Ростик смотрел на ранку, что-то там высматривая.

— Алкаш тот, — ответил я.

— В больницу мне надо, Ростик, — сказал Жила. — Поехали в больницу…

— А вы этап прошли? — перебил его Ростик. — Да.