– Нам тоже нечем хвастаться. – Ее губы искривились. – Уверена, он очень скоро вылезет из своей пещеры и повернет нож в ране.

– Тогда радуйся передышке.

Она не могла ничему радоваться. Она с трудом держала себя в руках, стараясь не рассыпаться на тысячи кусочков. Но сегодня ей было намного лучше, чем вчера. Завтра станет еще немного легче. Все проходит.

– Барри спрашивал про Доминика?

Гален покачал головой:

– Пока нет. Дети воспринимают перемены легче, чем взрослые, а Джадд постоянно его чем то занимает.

– Он любил Доминика. Он о нем спросит, – грустно сказала Елена.

– Спросит – ответишь. Почему бы тебе не пойти погулять и подумать о чем нибудь другом?

То же самое совсем недавно предлагал ей Доминик, и она последовала его совету. Пока она таращилась на озеро и позволяла природе успокоить свои нервы, он и задумал все это. Доминик любил все, что существовало на этой земле, и он научил ее этой любви. Она пойдет к берегу, вдохнет пропитанный сосновым ароматом воздух и посмотрит на небо и озеро.

И может быть, почувствует его присутствие.

Заря уже высветила край неба.

Елена стояла у окна своей спальни и смотрела на озеро. Этой ночью она почти не спала, забывалась лишь на короткие мгновения, но она знала, что возвращаться в постель бесполезно. Стоило ей заснуть, как приходили Доминик и Луис, и она просыпалась.

Казалась, в последние несколько дней жизнь замерла, но все скоро изменится. Позвонит Чавез, и все начнется сначала. Он никогда не прекратит искать их. Может, он уже едет, летит, плывет сюда.

Но что сокрушаться заранее. Хватит и того, что есть.

Она отвернулась от окна. Легко уговаривать себя не думать о том, что замышляет Чавез. Труднее действительно выбросить его из головы.

Тут может помочь Барри. Она пойдет, сядет у его кровати и будет смотреть, как он спит. Она еще раз удивится этому чуду и немного успокоится. Ей легче станет вспоминать о Доминике и телефонном звонке Чавеза, который ждет ее в будущем.

Елена накинула халат, молча вышла из комнаты и пошла по коридору. Осторожно открыла дверь и остановилась на пороге.

Барри лежал под одеялами. Она села в качалку у его постели. Дети спят так крепко…

Она замерла. Но должна же она слышать его дыхание.

Елена наклонилась и откинула одеяла.

Подушки. Барри нет. Только подушки.

Нет!

Она повернулась и кинулась к двери.

– Барри!

– Какого черта? – спросил вышедший в коридор Гален. – Мальчик заболел?

– Его там нет. Он исчез. Мне нужно его найти.

– Его нет в комнате?

– Говорю же, нет. Чавез забрал его.

– Подожди. Ты сошла с ума. Что за черт!

– Разумеется, сошла! – с яростью крикнула она. – Я напугана до смерти. Барри исчез.

– Он мог просто спуститься к озеру.

– Он знает, одному ему туда нельзя.

– Дети иногда не слушаются родителей. И почему Чавез нас всех не поубивал, если он узнал, где мы прячемся? – Гален вошел в спальню Барри и зажег свет. – Окно заперто. Если его кто то взял, то этот человек должен был пройти через дом.

– Мы должны были его услышать.

– Похоже, не услышали. – Он подошел к кровати. – Зависит, насколько опытен… – Он взял листок, лежащий на прикроватном столике. – Твою мать.

– Что это? – Она подбежала к нему. – Что там написано?

Он протянул ей записку.

Прости, Гален. Мне нужны эти деньги. Это ключ к тому ящику, в который я попал. Я тебе позвоню.

Джадд

Она не могла поверить своим глазам. Внезапно вспомнилось, как Джадд улыбался Барри, когда тот натягивал тетиву.