– Ты ведь из Ливерпуля, верно? Там разве есть скауты?

– Ну почти. Но моя мама всегда не любила, когда я пугался с этими грубыми ребятами. – Он взглянул на Елену. – Вот и эта дамочка тоже хороша. Мама перевернулась бы в могиле, если бы узнала, что я связался с такой пираньей.

– Мне кажется, тебе не о чем беспокоиться, – сухо заметил Форбз. – Акула легко проглотит пиранью.

– В самом деле? Как бы пиранья не сожрала акулу изнутри. Рыбки эти живучи и зубасты. – Они уже подошли к лагерю, и Гален осторожно положил Елену на одеяла. – Понимаешь, она только выглядит хрупкой, но на самом деле силы у нее – дай бог каждому. Взгляни на ее плечи…

– Мне кажется, ты до сих пор не можешь забыть, как она заехала тебе справа.

– Возможно. Сколько ей лет, как ты думаешь?

– Лет двадцать пять или двадцать шесть.

«В этот момент она выглядит моложе», – подумал Гален. Но когда она бодрствовала, выражение ее лица было напряженным и сосредоточенным. Сразу можно было догадаться, какой твердый характер скрывается за этой внешностью. Сейчас же она напоминала беззащитного ребенка, впрочем, очень красивого ребенка – безупречная смуглая кожа, красивые высокие скулы и полный, четко очерченный рот, лежащие на щеках ресницы длинные и густые и такие же темные, как волосы.

– Ты знаешь, она редкий боец. Она могла бы убить меня, окажись я чуть слабее. Ее очень хорошо тренировали. Ну, слава богу, и я учителями не обижен, да и способностями тоже. – Гален взглянул на Форбза. – Тебя она уложит за несколько секунд.

– Я могу постоять за себя. Я не новичок.

– Ты полицейский, но насилие для тебя не образ жизни. Ты рассказывал, что она выросла среди бунтовщиков. Она – профессионал.

Форбз пожал плечами:

– Ты тоже.

– Боюсь, мы по разные стороны баррикад.

– Не думаю. Кстати, вы в чем то очень похожи.

– Прекрати нас сравнивать.

– Ты сам заставляешь меня чувствовать себя посторонним. Как будто вы вдвоем являетесь членами какого то привилегированного клуба.

Гален улыбнулся:

– Я никогда не позволю себе такой грубости по отношению к тебе.

– Черта с два, ты не позволишь. – Форбз помолчал. – И все таки, Гален, может быть, она говорит правду.

– Все, конечно, может быть, но я бы не стал так рисковать. Она умная. Только взглянула на тебя и тут же определила, что лучше всего воззвать к твоим джентльменским инстинктам. Я немедленно стал врагом. Так грубо обращался с беспомощной женщиной.

– Ты действительно мог ее покалечить? – спросил Форбз.

– Иногда я бываю таким неловким, – криво усмехнулся Гален и зло сказал: – Прекрати распускать сопли. Нам надо знать больше. Мы не можем себе позволить верить ей на слово.

– Мне кажется, ты дал ей это ясно понять.

– И чудно. Тогда нам следует…

– Мы должны отсюда уйти. – Голос был женский. Они оба взглянули на Елену и увидели, что глаза ее широко открыты. – Я долго была без сознания?

– Минут десять пятнадцать.

– Не так уж плохо. – Она с трудом села. – Пошли.

– Куда?

– Здесь близко. Я покажу.

– Куда? – повторил Гален.

Она взглянула на него исподлобья.

– Узнаешь, когда придем. Думаешь, я тебе доверяю?

– Ты доверяешь Форбзу.

– Приходится. – Она круто повернулась к Форбзу. – Мы заключили сделку. Я дам вам то, что обещала. Вы должны теперь выполнить свои обязательства.