— Была охота! Просто Лили Эллис видела тебя в ресторане с молодым Ривердейлом. Кстати, она интересовалзсь, не пахнет ли в воздухе помолвкой.

— Не пахнет! Мама, я же просила…

— Это Лили интересовалась, не я. Я — современная мать, в дела дочерей не вмешиваюсь, претензий не высказываю. Я вообще звоню тебе по делу. Дом продан.

— Что?! Кому? Когда?

— Честно говоря, еще в прошлый понедельник. Этому самому… Бранду.

— Но ты же обещала…

— Ничего я не обещала, не надо передергивать. Есть покупатель — отлично. Мы всем рады. Даже Мортимеру Бранду, раз у него есть деньги. Теперь что касается тебя…

— Мама, неужели нельзя было повременить?..

— Прекрати детский лепет и слушай. Новый владелец согласен оставить тебя на прежнем месте, но теперь, как ты понимаешь, аренду придется платить.

— Но как…

— Девочка моя, пока хозяйкой была я, денег с тебя, естественно, никто не брал.

— Значит, коттедж все-таки продан…

— Он не является самостоятельным объектом недвижимости. Скорее служебное помещение. Я вообще старалась не напирать на этот вопрос. Не думаю, что Бранду понравилась бы идея покупки здания вместе с одной из дочерей бывшей владелицы.

— Но ведь он все равно узнает…

— Естественно, потому и аренду платить придется. Это потом. Слушай, ты не могла бы слегка сменить тон? Я, между прочим, сделала все, что могла, и заслужила, как мне кажется, капельку благодарности.

— О да! Спасибо тебе, мама.

Сарказма леди Гермиона не уловила, потому как уже перешла к следующему пункту повестки дня, а именно к грядущему возвращению Вероники в Англию. Это Люси слушала уже вполуха, а когда мать повесила трубку, вспомнила, что так и не спросила ее насчет того, когда новый владелец собирается переезжать. И надо ли туда теперь идти убираться, как она это делала по субботам? Пожалуй, не стоит.

В результате она все равно решила пойти — не столько убираться, сколько для того, чтобы попрощаться с домом.

Билли и Презент буянили на заднем дворе, а Люси наполнила ведра и тазы мыльной водой и достала щетки и тряпки. Странно, но она совсем не чувствовала ни грусти, ни обиды… даже на маму.

К двум часам полы были вымыты, пыль вытерта, и Люси как раз полировала перила лестницы, когда распахнулась входная дверь и бодрый женский голос провозгласил:

— Эй, кто-нибудь дома? О, привет, вы, наверное, из службы уборки?

Люси уже открыла рот, чтобы опровергнуть данное утверждение, — но передумала. Так даже лучше. Легче уходить.

— Простите, мисс. Я не думала, что вы приедете именно сегодня. Если хотите, я могу уйти…

— Ни в коем случае, дорогуша! Здесь нужна армия таких, как вы. Когда здесь в последний раз жили люди?

— Три года назад…

— Тогда понятно.

Обладательница бодрого голоса оказалась изящной брюнеточкой в замшевых сапогах на высоченной шпильке и весьма откровенной мини-юбке. Непринужденность манер и резкий акцент выдавали в ней американку.

А кто сказал, что Мортимер Бранд собирается переезжать сюда в одиночестве?

Брюнетка прошлась по холлу, задумчиво рассматривая гобелены.

— Интересно, а когда они в последний раз делали ремонт? В прошлом веке? Так-с, посмотрим, что здесь можно сделать… В принципе я предпочитаю менее пыльные и менее древние развалины…

Люси обиделась за Февершем-хаус.

— Наверное, что-то вас все же привлекло, раз уж вы купили этот дом?

— Я? Упаси господи. Мой предел — ферма под Цинциннати.