Пэтси продолжал мечтать.

* * *

Шел сентябрь второго года жизни Пэтси в Америке. Поужинав, он сидел на каменной скамье в мощеном приямке, куда открывалась решетчатая дверь столовой в цокольном этаже. Он сидел и курил вечернюю трубку, оттягивая время, когда ему придется вернуться в свою жалкую комнатенку.

Пэтси наблюдал за людьми, снующими вверх и вниз по улице, и присматривался к тем, кто поднимался по ступенькам, чтоб позвонить в дверь Мориарити. Ему вовсе не было интересно. Ему было любопытно.

Вечером по пятницам к двери часто подходили полицейские, в форме и без. Ритуал всегда был один и тот же. Полицейский звонил в звонок. Появлялся Мориарити и протягивал руку. Вместо того чтобы пожать ее, полицейский что то в нее вкладывал. Босс возвращал какую то часть в руку полицейского, и тот спускался вниз по ступенькам, приветствуя другого полицейского, который в это же время поднимался наверх.

В конце концов любопытство заставило Пэтси спросить у Бидди, в чем было дело. Его неведение ее потрясло.

– Ты сколько здесь живешь, год, больше? И до сих пор ничего не знаешь? Да это же Босс собирает взятки. С борделей, да. Они не могут работать без взяток. Хозяйки борделей платят полицейским, чтобы те их не арестовывали. А полицейские платят нашему Боссу, чтобы тот не настучал на них Большому Человеку.

– А кто такой этот Большой Человек?

– Тип, который забирает половину взяток, которые Босс собирает с полицейских, которым платят хозяйки борделей.

– Разве Босса не могут за это арестовать?

– А кто его арестует то?

– Полицейский.

– Не арестует, потому что все полицейские тоже платят взятки, а их то кому арестовывать?

Однажды вечером в октябре Пэтси сидел на каменной скамье и курил свою глиняную трубку, когда увидел, как на крыльцо взбирается грузный полицейский. Он уже привык к полицейским, но этот был не такой, как все. Этот пришел вечером в среду. Остальные приходили по пятницам.

Высокий полицейский нажал кнопку звонка. Мориарити открыл дверь и протянул руку. Вместо того чтобы что нибудь в нее положить, полицейский радушно ее пожал. Босс в удивлении отдернул руку и вытер ее о пиджак.

– Простите, – обратился к нему полицейский. – Я живу в Бруклине, но мой участок – на Манхэттене.

Пэтси насторожился. Что то такое было в этом голосе…

– Тогда какого черта ты делаешь здесь, на моем участке? Хочешь перевестись – иди к инспектору.

– Я пришел справиться о… – Пэтси пропустил остальное, потому что грузный полицейский перешел на шепот. Но он был уверен, что слышал, как прозвучало его имя. – Вот его адрес, – закончил полицейский обычным голосом. Босс перегнулся через крыльцо.

– Эй, парень!

Пэтси посмотрел наверх. Босс молчал. Пэтси поднялся на ноги. Босс продолжал молчать. Пэтси вынул трубку изо рта. Тогда Мориарити заговорил:

– Патрик, здесь офицер хочет с тобой поговорить. Отведи его в свою комнату.

Пэтси торопливо забрался по лестнице на свою антресоль. Пока грузный полицейский, вздыхая и хрипя, влезал следом за ним, он запалил керосиновую лампу. Полицейский снял шлем. Вокруг его лысой головы светился рыжий нимб… Он огляделся, куда бы присесть. У него сильно болели ноги. Но в комнате был только один стул, и он был слишком вежлив, чтобы занять его без приглашения. Наконец Пэтси присел на койку, и здоровяк завладел стулом. И вздохнул с облегчением.