«Нельзя не упомянуть про прекрасный поступок Милорадовича в бою при Лекко. Будучи старше Багратиона в чине и прибыв к нему на помощь с батальоном, он предоставил Багратиону кончить дело, обещавшее успешный исход, сказав при этом, что здесь не место считаться старшинством. Суворов лично благодарил Милорадовича за его поступок, упомянул о нем в донесении государю и объявил в приказе по армии».

«На другой день после разбития французов дневали, а на следующий рано утром пошли с Милорадовичем и сделали сильный переход вправо, а князь Багратион пошел влево. Тут погода сделалась дождливая, солнце уступило свое место ненастью. Наши сухари стали киселем, подстать старым бабам, а не нашим храбрым гренадерам, как называл нас Милорадович».

«На следующий день Милорадович показал новые опыты искусства и мужества своего. Французский генерал Серюрье, отрезанный от армии своей, заперся в Вердерио, который обнес крепкими окопами. 17 числа [апреля] союзные войска с трех сторон напали на замок. Неприятель тщетно защищался. Предводительствовавшие атаками, особенно Милорадович, ободряя солдат личным примером неустрашимости, принудили неприятеля, наконец, положить оружие и сдаться вместе с генералом Серюрье военнопленными».

«Император Павел I, получив донесение Суворова о победе на реке Адде, отправил фельдмаршалу рескрипт такого содержания: "Реляцию вашу получил: благодарил Бога; благодарю вас и храброе Мое воинство, в нем же слава Моя и России. Господин майор Румянцев скажет вам о радости Нашей и доставит знаки благоволения Нашего удостоенным вами: украсьте их оными и руководствуйте их мужеством в дальних подвигах ваших. Побеждайте и восстановляйте Царей".

Суворов пожалован был бриллиантовым перстнем с портретом Императора, Милорадович — орденом святой Анны 1-й степени; все нижние чины получили по серебряному рублю».

Боевой дебют генерала Милорадовича во всех отношениях оказался блистательным. Его поступок был очень высоко оценен современниками.

«К славе нашего Отечества, это не один пример: Багратион, после блистательного отступления своего без ропота поступивший под начальство Барклая в Смоленске; Барклай, поступивший под начальство Витгенштейна в Бауцене; Витгенштейн, поступивший снова под начальство Барклая во время и после перемирия; и прежде сего, в Италии, под Лек-ко, — Милорадович, явившийся под команду младшего себя по службе Багратиона, — представляют возвышенность в унижении, достойную геройских времен Рима и Греции!»

В те дни фельдмаршал Суворов писал князю А.К. Разумовскому, чрезвычайному послу в Вене: «Адда — Рубикон. Мы ее перешли на грудях неприятеля, при Кассано (как здесь называют); слабейшей колонною разбили его армию, что отворило нам путь в Милан».

«Неприятель утвердился в многочисленных крепостях Италии, ожидая свежих войск». Суворовская армия продолжала свое стремительное продвижение. Тем временем к ней ехал еще один волонтер.

«Чтобы придать более важности сей кампании и удовлетворить желанию великого князя Константина Павловича, государю угодно было позволить его высочеству находиться волонтером при графе Суворове. Для сопровождения великого князя в пути и для нахождения в армии при его особе назначен был из лучших генералов Екатеринина века генерал от кавалерии граф Дерфельден». «Великий князь Константин Павлович ехал в Итальянскую армию под именем графа Романова».

«Между тем, лишь только граф Суворов приехал к армии, как начались победы; всякий день бюллетень объявлял о каком-нибудь выигранном сражении, так что граф Дерфельден спустя несколько дней сказал мне:

— Надобно просить великого князя ехать скорее к армии, а то мы ничего не застанем; я знаю Суворова, теперь уже он не остановится».