– Кристина?

Она резко обернулась на голос. Это была Джанет Поулос.

– Ты в порядке?

Кристина молча кивнула.

– Ты выглядишь так, словно собралась позировать для конкурса на лучшую медицинскую сестру года.

– Скорее на худшую.

– Это из-за Хатнера с профессором?

– Ага.

– Не хочешь поговорить?

– Нет. То есть, может быть, потом. Я хочу сказать, что ты единственная, кто...

Джанет остановила ее, подняв вверх руку.

– Комната для посетителей пуста. Судя по всему, у тебя в запасе десять минут перед летучкой. Сегодня был какой-то кошмар, правда? Я слышала, возникли какие-то проблемы после того, как мистера Чепмена нашли мертвым, – прибавила Джанет, кивая в сторону комнаты медсестер.

Когда они шли к небольшой комнате посетителей, Кристина описала реакцию пораженной горем вдовы Джона Чепмена. Джанет недоверчиво покачала головой и спросила:

– Как, по-твоему, почему она расшвыряла цветы по комнате?

– О, в ход пошли и другие вещи. Не только цветы. – Кристина опустилась на софу, а Джанет села на стул напротив.

– Значит, она все разнесла вдребезги?

– Почти. Нам удалось спасти две вазы.

– О? – Джанет заерзала на стуле.

– Да, но одно мне показалось странным.

– В каком смысле? – вопрос прозвучал как бы вскользь, но по позе и выражению ее лица можно было догадаться, что он далеко не случаен.

Кристина нетерпеливо взглянула на часы. До совещания оставалось только пять минут.

– Да, так, ничего особенного. Просто в последней вазе оказались лилии, а на карточке, прикрепленной к ней, было написано нечто вроде "С наилучшими пожеланиями от Лили". Вот и все.

– О, – безразлично протянула Джанет, хотя ее глаза вспыхнули. Она рассеянно почесала шрам, затем резко переменила тему разговора. – Ты не думаешь представить жену этого Томаса контрольному комитету?

– Я уже сделала это, – ответила Кристина, сбитая с толку.

– И?

– И ничего, Джанет. Пока я не слышала, чтобы ее утвердили. Видишь ли, мы с Шарлоттой очень сблизились... даже сдружились...

– В таком случае я говорю "молодец", – вставила Джанет.

– Что?

– Надеюсь, что ее утвердят.

– Джанет, ты даже не знаешь эту женщину... или ситуацию. Как ты можешь так говорить...

– Может я и не знаю ее, но зато я знаю Хатнера. Из всех напыщенных, самодовольных, всегда уверенных в себе негодяев, которые когда-либо скрывались за проклятым званием "доктор медицины". Хатнер – наихудший.

Взрыв негодования был совершенно неожиданным для Кристины, заставив ее буквально онеметь. Несомненно чрезмерная, а порой основанная на излишней самоуверенности агрессивность врачей и привела к зарождению "Союза", но для Кристины это всегда оставалось конфликтом принципов, а не личностей.

– Какое... какое отношение самодовольство Хатнера имеет к Шарлотте? – смущенно спросила она, страшась ответа.

Джанет улыбкой успокоила ее.

– О, не переживай, – сказала она, погладив ее по колену. – Я на твоей стороне. Помнишь?

Кристина кивнула, но неуверенность не проходила.

– Я верю в "Союз" и в то, что делают такие, как ты.