|
Сначала он стал умолять, чтобы его развязали, а затем обрушил на них оглушительные проклятья, грозя заявить на них властям и раструбить на всех углах, что сестры Легран – самые грязные из всех шлюх. Сестры поспешили принести мне похищенный нектар. Я жадно набросилась на него, и по мере того как живительная влага стекала по моему горлу, в наши тела возвращалась жизнь, пока, наконец, мы не обрели прежние силы. Из маленького домика напротив продолжали доноситься крики и проклятья Дерека Тальбота. И тогда мои сестры осознали всю непреложность того факта, что, если молодой садовник и вправду расскажет о происшедшем, все сплетни, которые о них ходили, получат окончательное подтверждение. Исполненные жизненных сил и небывалой решимости, прихватив ружье, они вернулись в домик Дерека Тальбота. Когда садовник снова их увидел, он разразился новыми, еще более страшными проклятьями. Бабетта вскинула ружье, навела дуло на его переносицу и выстрелила. Так было положено начало бесчисленному количеству преступлений. 6 Я склонна думать, что мои сестры никогда не думали о себе как об убийцах-злоумышленницах. Они убивали с той врожденной естественностью, с какой тигр вонзает клыки в мозг газели. Они убивали без ненависти и злобы. Они убивали без сострадания и сопереживания. Они убивали без плана и опаски. Они не испытывали ни угрызений совести, ни удовольствия. Они убивали по законам природы: просто для того, чтобы выжить. Неожиданно для себя мы превратились в кочевников. Мы приезжали в город или деревню, мои сестры намечали жертву, получали свой трофей и убивали снова и снова, пока мы не отправлялись в путь в поисках иного пристанища. Я уже рассказывала Вам, какиемуки были сопряжены для меня с переездами. Мои же сестры, напротив, всякий раз были как будто счастливы начать новую жизнь. Путешествия приводили их в невероятное возбуждение. За один год мы объехали больше городов и весей, чем Вы за всю вашу жизнь. Случай бросал нас с крайнего запада Европы на ее крайний восток, из Лиссабона в Санкт-Петербург, с севера на юг, из нордических королевств на остров Крит. Мы видели самые экзотические земли по обе стороны Атлантики: от берегов Южных морей и Рио-де-ла-Плата до Соединенных Штатов Северной Америки. Вынуждена признаться, что не могу подсчитать, хотя бы приблизительно, сколько трупов мы оставили за собой. Др. Полидори, что касается меня, то я больше не могу молчать и продолжать нести груз мучительных угрызений совести. И дело не в усталости. Я уже старое чудовище. Если я и решилась открыться перед Вами, то лишь потому, что знаю: между нашими душами существует некое глубинное сходство, уверена, мы можем быть полезны друг другу. В обмен на то, что, как Вам теперь известно, мне нужно, я могу предложитьнечто, чеговсегдажаждалоВашесердце. Завтра Я Вам этопередам.Асейчас мне надо поспать, силы оставляют меня. Я дам о себе знать. Анетта Легран Далекий огонек на вершине горы погас. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ 1 Джон Уильям Полидори перечел последние строки письма. Его снова охватил ужас. Однако к страху примешивалось кое-что еще. Он представлял себе трупы, найденные в окрестностях Шийонского замка. Не спрашивая разрешения, в его воображение вторгся Дерек Тальбот, привязанный к кровати, с простреленным лбом, утопающий в собственной крови. Но тут Полидори обнаружил, что зловещие письма его больше не пугают; напротив, по всей видимости, единственным существом, способным оградить его от безжалостной ненасытности сестер Легран, было это чудовище. |
