— Даже так?

— Ага, так. И пугать не стоит. Мне смерть до лампочки, любая. Сам же знаешь. Мы уже давно не живем.

С замиранием сердца Корин осознал, что маленькая бандитская гнидка не блефует. Невероятно, но факт.

— Хорошо. — Он подался вперед. — Мое слово против твоего слова. Годится?

— Нет. — Морячок заторможено улыбался. — Вон куртка на стуле, кинь ее мне.

Корин потянулся, достал из кармана Витиной куртки благородно лоснящийся «парабеллум», повертел в пальцах. Раздумывал секунду, потом швырнул Морячку.

— Доволен? Теперь говори.

Морячок поймал пистолет, ощутил его надежную тяжесть, но облегчения не почувствовал. Он понимал, что его жизнь находится полностью в руках человекоподобного существа, и даже если он всадит в того всю обойму, ничего не изменится: папуас все равно успеет его прикончить. Потому и отдал без опаски оружие. Но все же он, Витя Морячок, наверное, нанесет ему какой-то урон, а это уже кое-что.

— Был звонок на автоответчик. Включи, послушай.

Корин вытянул обе руки, как показалось Морячку, намного дальше, чем это возможно, наладил аппарат. В комнате зазвучал бодрый сиплый голос, произносящий текст, которому вчера подвыпивший Морячок не придал значения, а сегодня, на грани фола, вдруг, будто в ярком спасительном свете, осмыслил заново. «…Вань, Башкирцев приветствует… Как, не подпалил еще дачу?.. Есть дельце, надеюсь, тебя заинтересует. По телефону не хочу говорить, боюсь прослушки. Тем более ты в бегах, а, Вань?.. Ладно, будешь в Москве, объявись. Дело срочное… А то, может, сам навещу на днях… Обнимаю, старина…»

Корин прокрутил запись два раза. Взглянул на прижавшегося к стене Морячка с пистолетом.

— Это весь твой товар?

— Что — мало? — По тону папуаса понял, что козырек сыграл. Теперь лишь бы масть не засветить.

— Кто такой Башкирцев?

— Думаю, живой человек. С адресом. Вон телефонная книжка. Погляди, наверняка там есть.

Пока Корин пролистывал пухлый справочник, Морячок затаил дыхание. Удобный момент пальнуть, лучше не будет. Аж палец окостенел на спусковом крючке.

Фамилия в книжке была. Башкирцев Денис Осипович — и три телефона. Непростой клиент. Да, это, пожалуй, горячо. Уточнил у Морячка:

— Начальству докладывал?

— Нет.

— Почему?

— Не успел. В башку не стукнуло, что важняк. Только теперь понял.

— Бывает. От страха просветлело. И что будем делать?

— Уговор же был…

— Ах ты вошик убогонький, обмылок кириенковский… Уговор! Про уговор ты и не вспомнишь, когда дядя Хлыст за шкирку тряхнет. Разве нет?

В свинцовой леденящей ухмылке Морячок прочитал приговор и начал поднимать стопудовый пистолет, словно чугунную глыбу отрывал от колена. Корин оказался намного проворнее. С утробным рыком метнул бронзовую пепельницу и следом сам взвился в воздух, подобно распрямившейся пружине. Пепельница острым краем угодила Морячку аккурат в переносицу и обесточила мозг. Он не утратил воли к сопротивлению и по инерции послал две пули в «Квадрат» Малевича, на прощание подмигнувший со стены черным оком. Затем все живые поползновения смяла боль, вонзившаяся в клетки раскаленными сверлами; и Витя Морячок, недоучившийся студент и падший ангел, уже не услышал желудочного сопения Корина и его утешительного бормотания:

— Не трепыхайся, малышок, лежи тихо, замри…

Помер Максим, да и хрен бы с ним.

ГЛАВА 3

О происшествии на квартире профессора Трихополову доложили, когда он подъезжал к Останкино.