– А нельзя было сначала прочитать лекцию, а потом бить? – возмутилась я.

Самаэль только усмехнулся и протянул руку. Но едва я ухватилась и подтянулась, чтобы подняться, он снова одним движением уложил меня на пол, окончательно добив.

– Любое прикосновение темной души – смерть для тебя. Как только душа касается стража, он отправляется в Аид. Позволишь к себе прикоснуться – станешь одной из них. Будь всегда начеку, сестренка.

С этими словами Самаэль снова протянул мне руку, но на этот раз я встала без его помощи, потирая ушибленный зад. Навык падать у фигуристок прокачан с малых лет, но в нашем виде спорта за девочками в коньках не бегают маньяки с бейсбольными битами. Хотя, надо думать, такое фигурное катание собирало бы стадионы.

– Быть стражем – это не спать у ржавых ворот и не делать пассы руками, вызывая древнюю светящуюся магию. Это физически и морально невыносимая работа. Темные души коварны, Аида Даркблум. Они ненавидят тебя. Они мечтают тебя уничтожить. Представь самых отъявленных злодеев твоего немагического мира. Маньяков, убивающих детей. Садистов, мучающих жертв. Диктаторов, истребляющих народы. Все они там, за Пределом, и ты – последний рубеж на их пути к хаосу. Они не должны ступить за Предел и не должны тебя касаться, ибо страж – квинтэссенция их ненависти и злобы. Можешь сама додумать, что сделают со стражем, попавшим в Аид. Не думай, что души – это какие-то эфемерные сущности, призраки, отголоски. Нет. У них есть плоть. Они сильны. И они будут счастливы заполучить тебя себе.

Глаза Самаэля потемнели, а у меня по коже прошелся мороз. Я действительно представляла себе души в виде бесплотных призраков, тянущих руки сквозь ржавую решетку. И как-то не ожидала, что меня будут пытаться утащить во тьму и там сожрать.

– А можно выбрать другую работу? Я всегда мечтала быть журналистом. У вас есть газета? Обещаю писать про тебя и Вельзевула только хорошее. Может, пару раз назову Дэваля козлом, но даже в вашем мире должны быть маленькие радости.

– Аида, перестань паясни…

Самаэль не договорил. Уж не знаю, что он хотел сделать: снова меня уронить или похлопать по плечу, но я успела первой. Не ожидая подсечки от хрупкой невнимательной (и совершенно не праведной!) девицы, многоуважаемый министр совсем не по-министерски шлепнулся на пол. Правда, выучка Самаэлю все же не отказала, и в последний момент он ухитрился-таки зацепить и меня, так что падали вместе.

Но я приземлилась на мягкое. Витиевато выругавшееся, но мягкое.

– Папа научил меня постоять за себя, – хмыкнула я, наслаждаясь выражением удивления на лице Самаэля. Так что позволю себе настаивать: сначала лекция, потом – практика. А не наоборот.

Мужчина усмехнулся, продолжая смирно лежать. Я не сразу сообразила, что практически сижу на его бедрах, но прежде чем подняться, добавила (исключительно из вредности, ну и чтобы последнее слово осталось за мной):

– И я тебе не сестренка. Братишка.

А потом раздались аплодисменты.

Подняв головы, мы увидели в дверном проеме Дэваля. Сегодня наследник Вельзевула пребывал в приподнятом настроении. Гаденькую улыбочку так и хотелось стереть со смазливого лица. Наверняка он потратил на укладку всю первую половину дня. Проклятый сноб. Как только вспоминаю его лицо и почти наяву слышу ехидный голос, от бессилия сжимаются кулаки. Ненавижу таких, как он! Ненавижу еще со школы. Мажорчики, уверенные, что им все можно. Конечно, Дэвалю не грозит ни ад, ни рай, он – избранный, урожденный иной. Наследник повелителя. Однажды займет место отца.

Поняв, что со злостью пялюсь на гада, я все же сползла с Самаэля и поднялась.