Боллз наклонился вперёд, всё ещё держа руки на бёдрах.

— Будьте так добры, объясните.

— Вы, ребята, недостаточно плохие. Мне нужны полные отморозки.

— Нет, сэр, вы не правы. Мы самые ебаннутые ублюдки в здешних краях!

Маккалли отмахнулся рукой.

— Говорить — это одно, мальчик. Любой засранец с быстрой машиной сможет оторваться от копов на здешних дорогах, но мне нужны бегуны, которые могут сделать любую работу.

— Какую именно работу?

— Мне нужны такие парни, что, если начнётся заварушка, они не оставят свидетелей!

— Та делов-то, — обрадовался Боллз, — мы с Дикки кого угодно завалим...

Маккалли поднял жирную руку, чтобы заставить замолчать Боллза. Он передвинул ещё одну шашку и улыбнулся, демонстрируя свои ужасные зубы.

— Мальчик? Ты когда-нибудь убивал человека?

— Чёрт, мистер Маккалли. Я убил целую кучу людей.

— Да? Что насчёт женщин? Ты когда-нибудь убивал женщину?

— О, дохрена раз, — сказал Боллз, но на самом деле в этот конкретный момент существования Тритт Боллз Корнер никого ещё не убил. Конечно, он изнасиловал несколько девушек, но все они просили его об этом, и также он ограбил пару старушек. Но такого преступления, как убийство, ещё не было в списке его достижений.

Сопля Маккалли смачно сморкнулся.

— Я думаю, что ты дерьмо и трепло, мальчик. Но я дам тебе шанс. Если ты хорошенько выебешь девку, устроишь представление круче, чем головач, тогда, может быть, я и дам тебе шанс.

Боллз поправил шляпу.

— А... Что такое головач, сэр?

Маккалли посмотрел на него с таким видом, как будто обиделся.

— Чёрт, мальчонка! А ты вообще южанин? Ты что, не знаешь, что такое головач?

Боллз не знал, что и сказать.

— Я прожил здесь всю свою жизнь и два года в тюрьме в округе Рассел, и я никогда не слышал ничего про какой-то там головахренач...

Жирный самогонщик выглядел удивлённым.

— Ох уж эти дети, — пробормотал он. — Хорошо, я расскажу тебе, что такое головач... Головач — это когда ты просверливаешь дырку в голове мужика или бабы и трахаешь в это отверстие.

— О как, — сказал Боллз.

— Такие дела, парень, если ты выебешь девку зрелищней, чем головач, покажешь мне настоящий хардкор, тогда я дам тебе и твоей толстой подружке работу. Будете возить полный багажник четыре дня в неделю, и я буду платить вам в четыре раза больше.

Боллз беззаботно пожал плечами.

— Я пойду и сделаю это прямо сейчас, а завтра вы прочтёте об этом в газетах.

Сопля Маккалли разошёлся смехом.

— Ты что, сдурел, ковбой, ты сделаешь это здесь и сейчас, я должен сам всё увидеть, мне нужно, чтобы ты показал мне, что у тебя есть яйца.

Боллз смотрел на него в недоумении.

— Ну, хорошо, но... Где мне, блять, взять девку?

Маккалли свистнул.

— Тыковка? Вытащи ту тощую засранку из клетки и притащи её сюда.

Девочка-подросток с грязными волосами кивнула и пошла в сторону курятника, попутно попивая жидкость из банки. Она открыла обмотанный колючей проволокой люк, и вдруг Боллзу показалось, что он услышал приглушённые всхлипы. Из курятника вылезла обнажённая истощенная девушка с чёрным крысиным гнездом вместо волос на голове, её руки и ноги были связаны. Она пыталась что-то сказать сквозь кляп, того, что казалось очень грязными мужскими трусами. Её глаза были полны ужаса и отчаяния на бледном лице. Девушка была настолько тощей, что её рёбра торчали глубокими бороздками в пастельно-белой плоти. Её грубо впихнула в центр поляны молодая блондинка.

— Вот тебе баба, сынок, — сказал Сопля Маккалли и смачно высморкался.

— Кто это, блять? — Недоумевая от увиденного, спросил Боллз.