Юного лучника больно кольнуло. Отец просто ничего не понимает. Он-то как раз может постоять за себя, а вот Ральф вечно ввязывается в драки. Однако Мерфин знал, как себя вести, когда родитель не в духе, и вышел из госпиталя, не промолвив ни слова. Младший брат поплелся следом.

Стоял ясный и холодный ноябрьский день, небо затянули высокие бледно-серые облака. Братья двинулись по главной улице мимо Фиш-лейн, Лезер-ярда и Кок-шоп-стрит, спустились к реке, прошли деревянный мост и, оставив позади Старый город, очутились в предместье — Новом городе. Деревянные дома стояли здесь между пастбищами и огородами. Мерфин взял курс на луг под названием поле Влюбленных. Там городской констебль и его помощники поставили мишени для лучников и устроили стрельбище. По приказу короля тренироваться в стрельбе из лука после церковной службы обязаны были все мужчины.

Особых мер принуждения для этого не требовалось: выпустить несколько стрел в воскресное утро не очень трудно, и около сотни городских юношей выстроились в очередь. На них смотрели женщины, дети и мужчины, считавшие себя старыми или слишком высокородными. Кое-кто пришел со своим оружием, а для бедняков, которым собственный лук был не по средствам, Джон Констебль имел недорогие учебные — из ясеня или ореха.

Обстановка царила праздничная. Дик Пивовар продавал кружками эль из бочки, стоявшей на телеге, а четыре дочери Бетти Бакстер торговали с подносов пряной фасолью. Зажиточные горожане нарядились в меховые шапки и новые башмаки, даже бедные женщины украсили волосы и приторочили к плащам ленты.

Мерфин был единственным мальчиком с луком, что тут же привлекло внимание остальных детей. Они столпились вокруг, мальчишки задавали завистливые вопросы, а девчонки смотрели восхищенно или презрительно — в зависимости от характера. Одна спросила:

— Как же ты его сделал?

Сын Джеральда узнал ее: она стояла рядом в соборе. Где-то на год младше, в платье и плаще из добротной плотной ткани. Обычно Мерфина бесили ровесницы: все время хихикают, говорить с ними серьезно невозможно, — а эта смотрит на него, на лук с искренним интересом; ему понравилось.

— Догадался.

— Здорово. А он стреляет?

— Еще не пробовал. А как тебя зовут?

— Керис, я дочь Суконщика. А ты кто?

— Мерфин. Мой отец — сэр Джеральд. — Из отворота шапки юный стрелок достал свернутую тетиву.

— А почему тетива в шапке?

— Чтобы не намокла, когда дождь. Так делают все настоящие стрелки. — Набросив петлю на ушко нижнего плеча, он согнул лук и накинул вторую петлю.

— Ты будешь стрелять?

— Буду.

Кто-то сказал:

— Тебя не пустят.

Мерфин обернулся. Завистнику было лет двенадцать, высокий, худой, с большими руками и ногами. Юный мастер видел его ночью в госпитале вместе с родителями, его звали Филемон. Он терся около монахов, все время задавал какие-то вопросы и помогал накрывать ужин.

— Пусть только попробуют, — ответил Мерфин. — Почему это не пустят?

— Ты маленький.

— Это же глупо.

Не успев договорить, молодой лучник понял, что зря он так пыжится: взрослые часто бывают глупыми. Но самоуверенность Филемона взбесила его, тем более он только-только похвастался Керис. Самый молодой стрелок отошел от детей и приблизился к мужчинам, ожидающим своей очереди у мишени. В кругу взрослых он узнал очень высокого широкоплечего Марка Ткача. Тот заметил лук и тихо, ласково заговорил с мальчиком:

— Откуда он у тебя?

— Я сам его сделал, — с гордостью ответил Мерфин.

— Посмотри-ка, Элфрик, — Марк повернулся к соседу, — какой парнишка лук сделал.