К разряду архаики относил Майский и представления о этических принципах, которым полагалось следовать ученому. Когда он слышал что-нибудь по поводу моральной ответственности ученого за свои открытия, то с неизменной усмешкой отвечал:

    -  Господа, вы мыслите устаревшими категориями. В наше время ученый, даже если он очень того захочет, все равно не сможет создать нечто, способное уничтожит весь мир.

    Каждый вечер Кийск исправно посещал собрания научно-исследовательской группы, пытаясь выяснить, чем именно занимаются подопечные Майского в Лабиринте. Ученые и техники смотрели на незваного гостя косо, но для того, чтобы попросить его удалиться, формальных причин не было. Впрочем, вскоре Кийск и сам убедился в том, что тратит время впустую. Стороннему слушателю почти невозможно понять, о чем идет речь, когда обсуждение проблемы ведется в кругу специалистов. Из-за обилия узкоспециальной терминологии Кийску порой казалось, что он слушает речи на незнакомом ему языке.

    Но главное Кийск все же уяснил. Буквально в первые же часы работы исследователи Лабиринта столкнулись с пассивным, но при этом оказавшимся весьма эффективным сопротивлением изучаемого объекта. По этой причине Майский решил временно сосредоточить все работы на трех направлениях, которые представлялись ему наиболее перспективными: изучение физических параметров необычного материала, покрывающего все внутренние поверхности Лабиринты; исследование природы странного свечения, сопровождающего каждого, кто входил в Лабиринт; и необходимость разобраться в закономерностях изменения внутренней пространственной структуры Лабиринта, без чего невозможно было составить даже самую приблизительную карту.

    Кийск успокаивал себя тем, что работы в Лабиринте продолжались вот уже пятый день, а никакой ответной реакции со стороны Лабиринта до сих пор не последовало. Быть может, это давало надежду на то, что и в дальнейшем ничего из ряда вон выходящего не произойдет? Во всяком случае, Кийску очень хотелось в это верить. А пока ему оставалось только внимательно наблюдать за тем, что происходило на станции и вокруг нее, стараясь не пропустить тот момент, когда начнут сбываться все самые дурные предчувствия и ожидания, и уже невозможно будет что либо исправить.

    Услышав слева от себя негромкое деликатное покашливание, Кийск оторвался от созерцания каменистой пустыни.

    В двух шагах от него стоял высокий черноволосый парень с лицом восточного типа. Серый камуфляж свидетельствовал о его принадлежности к ведомству полковника Гланта. И даже оружие при нем имелось, - пистолет в кобуре на поясе.

    -  Добрый день, - вежливо поздоровался парень. - Я вам не помешал?

    -  Я любуюсь этим пейзажем вот уже без малого неделю, -

    Кийск взглядом указал на обступавшую станцию каменные завалы.

    -  Если вам это интересно, - Кийск сделал приглашающий жест рукой, - присоединяйтесь.

    Отметив пару дней назад тот факт что, куда бы он не пошел, за ним неизменно следовал человек в форме, Кийск не стал даже выяснять, что за подозрения заставили полковника Гланта установить за ним негласное наблюдение. Любая попытка помешать Чейни Гланту играть в его любимую игру обернулась бы пустой тратой времени. Тем более, что наблюдение за подопечными полковника Гланта, - занятие само по себе отнюдь не безынтересное, - вносило все же какое-то разнообразие в совершенно бессмысленный по большей части отсчет часов, лениво тянущихся от заката до рассвета.

    Ребята вели себя по-разному. Одни с предельной серьезностью относились к порученному им заданию и, словно тень, повсюду следовали за объектом наблюдения, как будто он и в самом деле мог куда-то исчезнуть.