— Что тебе спеть? — спросил он.

— Вот эту… с таким приятным мотивом… про твою девушку дома.

Я заметил, как Валланд слегка замялся. И ответил:

— А как же. Вот, слушай.

Я притаился в покосившейся по-сумасшедшему комнате и слушал.

На этом куплете Смет закатил глаза и затих. Мы опустили тело за борт и приготовились к выходу. За эти часы те, у кого не было другой работы, провели инвентаризацию, чтобы не сидеть без дела. У нас еще оставалось довольно много инструментов, кое-какое оружие, одежда, лекарства, сублимированные рационы из НЗ, противоперегрузочная камера и всякая всячина. Самое главное, что пищевой генератор остался неповрежденным. Мы не собирались использовать его, если не придется задерживаться у внешников, поэтому он не был расконсервирован и не пострадал. При свете аккумуляторных фонарей (пока не сели аккумуляторы) рабочая команда собрала надувной плот. Теперь можно было переправить вещи на берег.

— Выживем, — сказал Валланд.

Я высунулся из люка и посмотрел на берег. Солнце стояло низко, но сейчас оно всходило — большой рдеющий уголь, градус и девятнадцать минут в диаметре, и такой тусклый, что можно было не щурясь смотреть на него в темно-пурпуровом небе. В вечных сумерках покоилась суша, еле видная на таком расстоянии человеческому глазу — громоздящаяся кверху чернота над алым блеском озера. Над нами, хрипло каркая, пронеслась стая тварей с кожистыми крыльями. Душен и влажен был тропический воздух. Рука уже начала срастаться, и я ею владел, но мешала нервная дрожь.

— Не уверен, что мне этого хочется, — буркнул я. Валланд смачно выругался.

— Что тебе десяток лет? Выбраться из этой мешанины вот так хватит.

Я уставился на него:

— Ты серьезно? Думаешь, что есть возможность? Он встряхнул своей желтой шевелюрой и с надменностью, в которой сам не отдавал себе отчета, ответил:

— А как же. Мэри О'Мира меня ждет.

Глава 6

Солнце опускалось медленно, почти незаметно. Целые дни были наполнены дневным светом. Но, понимая, что ночь будет не менее длинна и очень темна, мы загоняли себя, стараясь быстрее обустроить лагерь.

Мы расположились на небольшом мысу, приподнятом на несколько метров над водой, и потому более или менее сухом. Дальше местность переходила в гряду низких холмов. Холмы были покрыты лесом, и осенний бунт бронзового и желтого цветов заливал этот лес, хотя и скрадывался скудным освещением. И те же оттенки преобладали в низкой растительности, напоминавшей траву, на открытых равнинах между лесом и водой, и среди чего-то, похожего на тростник, что росло в прибрежной грязи. Но не то чтобы здесь был сезон листопада — ведь у планеты почти не было наклона оси. Просто на планете красного карлика фотосинтез не мог строиться на хлорофилле.

Дикой жизни мы видели много, а слышали еще больше — множество звуков долетало из северных болот, хотя они быстро умирали в разреженном воздухе. Но у нас оставался только один химический аппарат, и с его помощью можно было выполнить лишь несколько простых тестов. Они показали отсутствие определенных аминокислот, витаминов и прочего, чего мы, собственно, и ожидали — местную пищу есть не придется. Так что мы жили на сублимированных пайках, пока не удалось запустить пищевой синтезатор.

Это была наиболее трудная работа из всех. Надо было соединить все эти широкие плоские баки со множеством насосов и змеевиков охлаждения, их простерилизовать, заполнить дистиллированной водой, засеять культурами, организовать фильтрацию наружного воздуха, загерметизировать от случайного возможного загрязнения из внешней среды. Тогда фито— и зоопланктон начинает бурно размножаться до достижения равновесных концентраций.