— А вот черта с два! — Я выхватил пистолет. Их разумы не пытались меня остановить.

Я выпустил луч в воздух. Ниао завыли и прикрыли глаза. Айчуны нырнули.

— Видели? — крикнул я. — Мы можем убить вас и все ваше Стадо. Возьмем лодку и поплывем обратно. Наши друзья не откроют вам ворота, а их оружие сожжет вас издали. Мы не хотим драться, но если придется, то умрете вы!

Чьи-то пальцы сомкнулись у меня на запястье, и рука зажала мою руку. Пистолет вылетел и ударился о камень. От толчка я споткнулся. Судорожно повернувшись, я увидел Йо Рорна.

Его пистолет смотрел прямо на меня.

— Стой спокойно, — сказал Рорн.

— Какого хаоса! — Я шагнул к нему.

— Остановись! Я не хочу тебя сжигать, — он говорил спокойно, а лицо, обрамленное тьмой, оставалось безмятежным. — Ты проиграл.

Глава 12

Когда мы возвращались, галактика стояла высоко и уже бледнела в первых проблесках рассвета. Мне пока еще были нужны инфракрасные очки, и в них Озеро Безмолвия казалось серым, как лед, и слегка рябило на слабом ветру. Воздух становился прохладнее. Я стоял на палубе галеры, смотрел на сопровождающие нас каноэ, и, когда я видел, как спокойно и деловито работают ниао, меня пробирал страх.

Под палубами в баке с водой покоились два айчуна. Они собирались после занятия нашего лагеря провести осмотр на месте. Через своих телепатов они держали связь со всеми своими товарищами по всей планете. И против моего экипажа сейчас шел не этот маленький флот, а вся планета.

— Нет, — сказал Рорн, — они не влезли мне внутрь и не дергают за ниточки. Я делаю то, чего хочу сам.

Я не мог прямо смотреть в его безмятежные глаза. Эти глубинные дьяволы оказались умными чертями, подумал я. Почувствовав его слабость, они оставили меня в покое, отвлекли мое внимание разговором и все эти часы изучали Рорна. Они не то чтобы опрокинули всю его защиту. Он бы это заметил и позвал бы меня на помощь. Вместо этого они изучали его реакцию на слабые импульсы, один, другой, пока не поняли его настолько хорошо, что смогли… А что они смогли? Я спросил его.

— Им здорово повезло, что ты взял с собой меня, а не кого-нибудь другого, — сказал Рорн безразличным голосом. — Они не могут работать с хорошо развитой личностью. Они признались, что даже пойманного дикаря нельзя укротить, пока его не сломят физически. А мы, люди, еще меньше доступны для них, чем любой азкат. Но у меня не было достаточно хорошо организованного эго. Я был просто сгустком отдельных импульсов и плохо понятых воспоминаний. Галактическая цивилизация мало что могла мне предложить.

— А что они тебе дали?

— Целостность. Я в гармонии с этим миром.

— Как хороший, послушный раб?

— Оскорбительные слова не приблизят тебя к пониманию. Мне показали нечто великое, прекрасное, спокойное и полное мира. Потом убрали. Я понял намек: мне это вернут, если я к ним присоединюсь.

— Итак, ты перестал быть человеком, — сказал я.

— Без сомнения. А что пользы оставаться человеком? Да, через сто или больше лет я бы снова откристаллизовался в подобную вам форму. Но очень хилую и второсортную, тем более по сравнению с тем, что у меня есть сейчас.

Что он действует вполне свободно, я не верил. Когда айчуны пробили его слабое сопротивление, им удалось исследовать его нейронные пути, и они в конце концов нашли, как непосредственно стимулировать его центр удовольствия. (Я бы им этого не позволил, и ни один нормальный человек тоже — сначала пришлось бы разрушить его личность чем-то вроде сенсорной депривации.) Однако говорить об этом Рорну не было смысла.