– А вы, синьор Орлов, сюда из какого времени провалились? – как будто пытаясь перебить послевкусие от моих слов, быстро спросил Гвидо Белло. – Ведь умному человеку понятно, что вы совершенно не похожи на современных русских большевиков. Те тугодумны и очень неуклюжи, а вы очень быстро принимаете решения и действуете с такой же молниеносной быстротой.

– Мы не провалились, а добровольно эмигрировали в Каменный век из две тысячи десятого года, – ответил я. – Наша группа была единственной, кого в доисторическое прошлое заманивала возможность начать жизнь с чистого листа, а всех остальных, вроде вас, грубо ловили, будто бабочек сачком, и сбрасывали к нам сюда. Впрочем, об этом мы поговорим с вами позже, если на то будут основания. Вы что, думаете, я тут перед вами от скуки распинаюсь, разговоры разговариваю? Совсем нет. Темпоральная ловушка, как и ладья Харона, обратно не перевозит. Вы все здесь навсегда, и плен ваш совершенно особого рода. Или вы станете полноправными членами нашего общества, разделяя его цели и задачи, или совершите какую-нибудь фатальную ошибку, после чего ваш труп отправится в реку, а голова на пику. Долгое хранение человеческого балласта тут не приветствуется, ибо это влечет за собой риск возникновения заговоров обиженных. Задумайтесь об этом, господа офицеры. Мы готовы принять любого, невзирая на происхождение, но этот любой должен научиться разделять наше мировоззрение.

Ага, притихли и задумались: кто-то испуганно, кто-то с сомнением. Ну а я совершенно не представляю, что теперь делать с этими итальянцами… Скинул Посредник в прикупе такое, на что глаза бы мои не глядели. Единственный ценный человек в этой офицерской команде – лейтенант Гвидо Белло, заступавшийся за своего человека, пока остальные офицеры помалкивали в тряпочку. И, кроме того, он старший механик лодки – а значит, ценный технический специалист, хотя я пока не представляю, как эти его знания можно будет использовать. Но, кроме Посредника, никто не знает, что упадет на наши головы в следующий раз. Быть может этот Гвидо Белло – составная часть общего паззла, а быть может, и нет. И даже среди офицеров (особенно тех, кто по технической части) могут быть тайные сторонники социалистов и даже коммунистов… (но это я, кажется, замечтался). А пока надо поговорить с нашим кадетом и высказать ему одобрение. Сереге-младшему, как главному участнику нынешних событий, я уже все сказал, похвалив за дерзость и отругав за недочеты, которые не обошлись большой кровью только по причинам итальянской растяпистости; а вот дебют новичка требуется отметить особо.

– Хорошо сделано, Александр, – говорю я, пожимая юноше руку. – Благодарность тебе в приказе и рукопожатие перед строем за отлично проведенные переговоры. А также поздравляю тебя, кадет, с производством в действительные члены клана Прогрессоров, и вообще нашего племени Огня.

– Спасибо, Андрей Викторович, – отвечает тот, – но скажите, а почему Прогрессоров?

– А куда тебя еще приписать? – вопросом на вопрос отвечаю я, – на французов ты по менталитету похож меньше, чем на нас, несмотря на свой статус эмигранта, а о кельтах, аквитанах и римлянах и вовсе говорить не стоит. Так что ты, доктор Блохин и сержант Седов отныне относитесь к клану Прогрессоров – руководящей и направляющей силе нашего общества. Впрочем, об этом мы в любом случае собирались объявить на сегодняшнем вечернем празднике, нынешнее происшествие только подтвердило правильность этого решения. А теперь скажи – что ты думаешь об итальянцах?

– В какой-то мере они лучше немцев, но ненамного, – сказал Александр. – Вы поступили совершенно правильно, когда не дали им опомниться, и сейчас, когда сразу ставите их перед неизбежностью.