– Все в силе, и еще кое-что добавилось, – сказал Великий шаман; было видно, что он весьма доволен. – Вот, смотри… – Он сдернул в сторону промасленные кожи.

Взору Ксима предстали вожделенные сокровища: выложенные в ряд большие ножи из блестящего камня. От этой картины его обуяла чрезвычайная радость, которую он едва сдерживал, чтобы не утратить солидность. На самом деле нему хотелось громко кричать и танцевать – настолько милы его сердцу оказались эти широкие крепкие и острые изделия кельтского кузнеца.

– Это менять? – спросил Ксим внезапно охрипшим голосом; в глазах его зажегся яркий блеск.

– Да, менять, – подтвердил Великий шаман, – один нож за две чашки-плошки.

Тогда же и там же.

Сергей Петрович Грубин, духовный лидер, вождь и учитель племени Огня.

Разумеется, вождь Ксим не знал, что последнюю пару месяцев Альбин-гончар и Онгхус-кузнец только и делали, что готовили товары к предстоящей большой ярмарке. А избытки их трудового энтузиазма пригодятся и нам самим. Запасные ножи, привезенные нами из двадцать первого века, пока убраны на склад, и для разделки рыбы используются изделия местного производства. И эти усилия мастеров нуждаются в вознаграждении. Женсовет уже дал добро на замужество находившихся под табу Ланей и полуафриканок, и теперь, как только закончится путина, мы официально сыграем первую кельтскую свадьбу.

Возможно, будет пополнение и в семье Альбина-гончара, но там до последнего времени руками и ногами упиралась его благоверная Винни. А ведь вдовы, которых год назад оставил нам Ксим, уже оправились, налились соком, и теперь желают войти в чью-нибудь семью. Альбин-гончар в нашем племени человек уважаемый и нужный. Помимо основной работы, он выполняет и социальную нагрузку: взял себе учениц и готовит нам следующее поколение гончаров. Такому человеку после трудового дня в доме нужен покой и благорастворение, а не мегера, которая поминутно пилит мозг. Поэтому Альбин уже два раз жаловался на свою супругу в женсовет. А как же иначе, ведь просто надавать дуре по морде и оттаскать за волосы не разрешают наши обычаи. Песочили упрямицу втроем Марина Витальевна, леди Гвендаллион и отец Бонифаций – и, в конце концов, поставили ей условие: если она не переменит своего поведения, то Альбина-гончара оженят по закону о свободном выборе. А потом одно проявление ревности – и здравствуй, духовная казнь, пустая могила на кладбище с табличкой «Винни Альбина» и монастырь до конца дней. После происшествия с Катей та ходила притихшая и задумчивая, так что, думаю, к настоящему моменту мысли ее текут уже в правильном направлении.

Но вот у кого дела не задались, так это у Корвина-плотника. Нет, человек он неплохой, и специалист хороший, но в топ при этом не вышел. Сначала в плане мастерства перед ним стояли мы с Валерой, а потом появились наши братцы из семнадцатого года – они и затмили несчастного Корвина по владению топором. К тому же их тут целая артель, и они с легкостью справятся там, где работ невпроворот. Сейчас братцы тюкают топорами уже на крыше своей казармы, вгоняя в заранее высверленные отверстия деревянные гвозди-нагеля. Еще немного, и можно затапливать печь. Отверстия под нагеля электрической дрелью сверлит пятнадцатилетняя Лань Мату, за год жизни с нами освоившая работу с электроинструментом. От нее, прекрасно владеющей великим и могучим, русские мужики из семнадцатого года узнали о нашей жизни гораздо больше, чем из проповедей отца Бонифация. Их адаптация идет успешно, и думаю, что переезд в собственную казарму ознаменует ее завершение.