Мюи, созерцая сборы, только хлопала рыжими ресницами. Даже не пыталась засыпать упрёками: лишь бы от меня подальше. Мама сердилась лишь от того, что Клай с супругой приедут к Новому году, а глея Гоша на месте нет. И вообще – зачем такая спешность, такая секретность? Даже Бобик не понимал, нарезая круги впереди выступившего в поход отряда.

На эти вопросы я ответил, но уже только одному Нирагу и на вторые сутки похода. Мы спустились вниз по течению реки Воли, на запад, и переправились через неё, обходя колючее заграждение Веруна.

Началась зимняя степь. Продуваемая ветрами, с пожелтевшей травой, с нависшим серым небом. Она казалась местом, где меньше всего хочется болтаться вот прямо сейчас.

Мои подданные никак не могли понять, почему я запретил следовать караваном в линию, как повелось испокон веку. Магический Яндекс переводчик не объяснит им значение слова «экология». Коль я подписался восстанавливать степь Тенгруну, не стоит разрушать её, разбивая копытами кхаров новую тропу.

– Так куда мы едем, господин глей? – спросил тогда Нираг, стоило остановиться на второй ночлег.

Хрымы бросились налаживать мне шатёр. Доставали хворост и дрова из повозок, разводили огонь. В степи с топливом не очень.

– Не доверяешь своему господину?

Я спрыгнул с боевой Бурёнки и потянулся в суму – угостить её хлебом. Затылком чувствовал: командир наёмников смутился.

– Нет, но…

– Тогда никаких «но». Нам остался день пути. Нас ведёт сам бог Великой Степи – Тенгрун. Придём к кургану с сокровищами вождя колдунов. Три дня, чтобы их отрыть, на большее просто провизии нет. И назад. К новогоднему столу.

– Курга ан? – протянул Нираг. – Погребальный?

– Не совсем. Погребальные сооружают люди. А здесь Тенгрун наказал людей. Засыпал их во время урагана. Отдаёт нам их сокровища. Верун не против.

– А как на это посмотрит Моуи?

– С завистью посмотрит! Люди развлекаются, он скучает.

Нет, чёрт возьми, что мой офицер от меня ждёт? Чтоб я собрал саммит всех божеств этого мира? Добился консенсуса в вопросе мародёрства на месте гибели какого то степного царька? Не много ли хочет?

Каков бы ни был Нираг прогрессивный и продвинутый, конечно – по местным меркам, мой план его шокировал. В зимней ледяной степи раскопать кладбище степняков колдунов, да под надзором страшного Тенгруна! Несложно представить, сколько добровольцев вызвалось бы идти в поход, объяви я программу в Кирахе. Приблизительно – ни одного.

Оттого со мной едет по воину всаднику из расчёта на каждых двух хрымов. Не только для охраны серебра на обратном пути, а ещё чтобы пролетарии не устроили саботаж, когда их лопаты начнут выкапывать мёртвых степняков и их кхаров. Причём сравнительно свежих, не скелеты.

В некоторых из селян я уверен даже больше, чем в Нираге. Конечно, Дюльку прихватил. Тот не возражал. Возомнил себя воином, поучаствовав, когда степняков били. Молодец, спору нет. Не дрогнул. Но любой наёмник его согнёт одной левой. В правой будет держать кубок с вином, не расплескав.

Лёгок на помине, он как раз попался на глаза.

– Дюлька!

– Слушаю, господин глей.

В бесформенном меховом балахоне с капюшоном, рассчитанном на крупного взрослого мужчину, парень выглядел уморительно. На талии подпоясался, отчего собрались толстые складки, образовавшие «беременный» живот.

– Проследи, чтоб мой шатёр поставили, протопи комелёк . В седельной суме возьмёшь чебуреки. Подогрей мне три. Можешь и себе один взять, угощайся.

– Спасибо, господин!

Дюлька при любой возможности крутится около замковой кухни, то дров и воды принесёт, то мясо нарубит. Матушку почитает – что богиню.