Я почти дотянулся до девчонки, когда полыхнула яркая вспышка и меня отшвырнуло. Чувствуя, что кровь продолжает литься с моей руки, я попытался встать, но вторая вспышка перед моими глазами вырубила меня окончательно. Последней мыслью было — «свобода — не значит хорошо!».

Глава 18 Гавана

— Ты дура, Мерси. Тупая, набитая соломой дура. В девичьей каюте Долорес отчитывала младшую сестру. — Зачем ты стала над ним издеваться?

Мерси только рыдала, прикрыв ладонями зарёванное лицо, пряча его от сестры.

— Мало тебе досталось от матери!

И Долорес с мстительным удовольствием вспомнила, как мать, прибежавшая на крики, буквально отбила Мерси от отца, которого впервые видела в таком разгневанном виде. Схватив дочь в охапку, Мария занесла девчонку в их каюту и здесь уже отвела свою душу. В тот момент, когда злая Долорес внеслась в каюту, Мерси уже вовсю рыдала. А мать продолжала хлестать разбойницу по лицу её же собственной каштановой косой.

Злая Долорес была не на сестру, а на то, что, благодаря Мерси, ей пришлось показывать всем присутствующим, что она может, как магесса. Два парализующих разряда из раздела боевой магией еле смогли успокоить разъярённого мальчишку, который оказался не так прост.

Кроме этого, Долорес успела почувствовать, как его средней силы магическое ядро, вдруг стало пульсировать и излучать вдвое большую мощность, сравнимую по силе с её магическим ядром.

— Вот зачем? А… я знаю, зачем, ты почувствовала себя богиней, вершительницей судьбы этого мальчишки, а он оказался тебе не по зубам, так сестрёнка?

— Всё равно он будет мой, будет! — стуча маленьким кулачком по столу, вскричала Мерседес.

— Ого! — Долорес опешила, — зачем он тебе нужен, он же гачупин?

— Он мне не нужен!

— В смысле, что значит, не нужен, ты же только что сказала, что он тебе нужен?

— Да нужен, чтобы тренироваться на нём, пускай он будет моим слугой.

— Ну, это вряд ли, Мерси. Ты сама всё испортила, начала его колоть, а он оказался не робкого десятка, да ещё и … даже не знаю, как это назвать, наверное, такой же, как ты, только наоборот.

Долорес на минуту задумалась, почесав устало свой лоб и, глядя на младшую сестрёнку, смотревшую на неё с красными глазами и хлюпающую опухшим от слёз носом, вздохнула.

— Он может идти до конца, вот как бы я охарактеризовала его. Не страшась последствий, а вернее, не задумываясь о них. Хотя, если иметь в виду, что он испытал и пережил, то тебе дорогая, до него далеко.

Мерседес только всхлипывала, а потом полезла в маленький девичий сундучок, где хранила свои вещи, и, покопавшись в нём, достала премилый шелковый платок, на котором были вышиты её инициалы и небольшой герб её, как виконтессы.

Достав платок, она тихо высморкалась в него и вытерла им свои слёзы, размазывая солёную влагу по лицу.

— А я, кстати, узнала, откуда у него шрамы, — решив порадовать сестру этой информацией, сказала Долорес.

— Ну и откуда, — нехотя спросила младшая.

— Пираты пытали его, пропустив два раза под килем своего шлюпа, как он выжил, я не знаю, но выжил. Эта казнь называется килеванием, наверное, ты слышала об этом. Так что твой, как ты хочешь, слуга, может быть разным. Впрочем, что я тебе тут рассказываю. Вчера ты на собственном опыте в этом убедилась. Не так ли, дорогая? — с ехидством спросила Долорес.

В ответ она получила удар мягкой подушкой, метко посланной ей прямо в голову. Мать уже к тому времени вышла из каюты, оставив сестёр одних. Подушка была остановлена вытянутой рукой, а потом брошена в обратную сторону, а дальше закипело форменное сражение.