Вместо него монахи из монастыря Святого Августина предложили мальчишку, и это было неожиданно для старого капитана. Но юнец умел читать карты, пользоваться астролябией, и навигацию, хоть и плохо, но знал. А больше от него ничего пока и не требовалось.

Жизнь снова давала старому капитану шанс на будущее. Сердце старого морского волка тоскливо сжималось, сознавая, что этот рейс станет для него крайним, и в море он больше не выйдет, а его единственный корабль больше не будет его кормильцем, скорее обузой.

— Давайте, парни, быстрее, быстрее пошевеливайтесь! Если мы выйдем в море позже десятого сентября, нас не поймут ни на небе, ни в море.

Так, подгоняя своих подчинённых, он расхаживал по палубе корабля и вскоре заприметил шагавшего к нему парнишку, по имени Эрнандо и по прозвищу Филин.

Глава 23 Гнилой Билл

— А, Эрнандо, с чем пожаловал к нам? — С такими словами Хосе де Ломо приветствовал подошедшего мальчишку-навигатора.

— Я пришёл вам помочь, сеньор!

— А чем ты можешь нам помочь? Не скрою, нам нужны любые руки, и мы не откажемся от помощи, но ты нам нужен как навигатор. Не так просто найти дорогу в море! А монахи утверждают, что ты сможешь!

— Сеньор капитан, но вы же тоже ориентируетесь и по картам, и по звёздам.

Хосе де Ломо тяжело вздохнул и сказал.

— Ты знаешь морскую магию, более того, ты знаешь магию навигации, так, по крайней мере, мне сказали монахи. А я не могу заставить карты говорить со мной. Когда-то очень давно, когда я был самым молодым плотником на всех судах испанского флота, мы попали в жуткий шторм. Три дня и три ночи нас гоняло по волнам, отнеся в сторону от нашего маршрута.

— Мы надеялись, что нас отбросило недалеко, и мы сможем быстро найти путь домой. Наш штурман делал каждый день вычисления с помощью астролябии и квадранта, а ночью сверялся по звёздному небу, определяя то место, куда нас закинул шторм. А мы всё плыли и плыли. Постепенно кончалась еда, а потом окончательно протухла вода. Люди начали болеть и умирать. Но штурман говорил, что мы идём правильно и должны идти только этим путём, нас просто отнесло очень далеко от ближайших берегов. Но потом, обезумевшая от голода и жажды, команда убила его, обвиняя во лжи и трусости.

— Да будет ему вечно благостно в небесах за то, что он совершил. До последнего он твердил, что не ошибся в расчетах, и мы идём в правильном направлении, но его не послушали и разорвали на куски. После его смерти все переругались, но никто не умел ориентироваться и не знал другого направления. И, передравшись друг с другом, мы снова пошли в том же направлении, пусть оно и казалось не правильным, а смерть продолжала собирать среди команды обильную жатву.

— Через семь суток, когда уже последние из самых крепких едва держались на ногах, показались берега крупного острова. Мы были спасены, но штурмана уже было не вернуть, а ведь он спас всех нас и погиб от наших рук. После этого случая я дал себе зарок, никогда и нигде не давать в обиду навигаторов. Я пытался научиться этому делу сам, но кроме простейших расчётов по звёздам, и с помощью навигационных приборов, не преуспел в этом. Нет у меня морской магии, как и у остальных членов моей команды.

— Ты учишься драться у Алехандро, а нам нужен каждый боец на корабле. Ты можешь читать все карты, которые найдёшь на моём корабле, и пользоваться любыми навигационными приборами. Учись драться, учись ориентироваться в море всё оставшееся время, и тем самым ты поможешь команде, а здесь мы разберёмся и без тебя, Эрнандо.