Падре Антония оттолкнул один из пиратов, увидев, что он уже почти не может качать ручку помпы. Сейчас было не до сантиментов, речь шла о спасении всех жизней, а не только одного испанца. Упав от грубого толчка пирата, падре на четвереньках отполз к одной из перегородок трюма и, прислонившись к ней, не обращая никакого внимания на то, что его ряса почти полностью намокла, отдался воспоминаниям.

Перед его глазами уже два пирата энергично качали помпу, выкачивая воду из трюма наружу. Но вода прибывала только сильнее, и её, совсем не тонкий, слой покрывал уже весь трюм. Откуда-то взялись крысы и, отчаянно пища и снуя из угла в угол, стали жаловаться всем на всех.

Задирая свои морды кверху, они нюхали воздух, забавно шевеля усами, видимо, пытаясь определить, с какой стороны к ним придёт беда и куда бежать, спасаясь с гибнущего корабля. Пираты в это время, не обращая ни на что внимания, меняли друг друга, не останавливая непрерывное движение маховика помпы, и продолжали откачивать воду из трюма.

Паники не было, каждый из них выполнял свою работу и был готов выполнить любую другую, если им прикажет капитан или боцман. Шторм ревел и бушевал за досками трюма, сквозь которые было отчётливо слышно, как бились в тонкие борта шлюпа яростные волны.

Эти люди, жестокие с другими, не жалели и себя. Работа моряка опасна и трудна, часто проходит в нечеловеческих условиях, с напряжением всех моральных и физических сил. Никто и никогда не жалел этих грубых и ожесточившихся людей, считающих себя висельниками и отчаянными ребятами.

Их можно осуждать и ненавидеть, но они были продуктом той среды, в которой не было места ни любви, ни жалости, где слабый погибал в первые месяцы, а сильный продолжал биться за свою судьбу всю жизнь.

Выросшие с юнг, они знали, как это, болтаться в море, и давно забыли своих родителей, которые, может когда-то и приходили к ним во снах, в виде неясного образа, но не приносили никакого облегчения, а утро готовило им лишь тяжёлый труд и новые страдания. И сейчас они показывали характер, закалённый невзгодами, и все, на что способны, спасая свой корабль.

Падре Антонию было не до них, он был весь погружён в свои мысли, будучи морально и физически полностью опустошённым. Перед его уставшими глазами неожиданно замелькали дни его далёкой юности.

Вот он, молодой и пухлый юноша, на гордом гнедом жеребце едет в духовную семинарию, лучшую в Испании, надеясь на счастливое будущее. Вот он, уже студент, и его наивная радость неофита уже изрядно подорвана тяжело дающейся учёбой и безрадостным, с его точки зрения, существованием.

Третий сын знатного арагонского дворянина, он не мог рассчитывать на наследство и потому, получив деньги на дорогу, хорошего коня и необходимую протекцию, уехал учиться. В духовной семинарии обучали не только на священников, но и на магиков, что было предпочтительнее. Но…

К концу учёбы он осознал, что его собственные магические способности весьма скромные и ему трудно будет рассчитывать на место придворного астролога или одного из магиков, которые служат знатным герцогам или государствам. Поняв это, он окончательно перешёл в духовную составляющую и стал доминиканцем, решив посвятить себя духовным практикам и исследованиям, а также борьбе с ересями.

Но инквизиторы к тому времени уже не имели той зловещей славы, как раньше. Их влияние значительно ослабело, но он не обращал на это внимания и продолжал верно служить матери-церкви. Годы шли и шли, и вот, весьма кстати подвернувшаяся, командировка в колонии Испанского Мейна поменяла его судьбу, насытив её смыслом.

Но и здесь жизнь подставила ему подножку, наслав на его голову пиратов, и это тогда, когда он придумал, как сделать новый поисковый артефакт, завязанный на чёрный раздел магии.