Эффект от этого письма был такой, на какой, собственно говоря, и рассчитывал Пим. Конечно, в некотором смысле письмо оправдывало короля, и твердое уверение Уилмота, что все было истинной правдой, должно было произвести то же самое впечатление. Но во все эти тонкости королевской точки зрения на фоне плетущихся заговоров люди не особенно-то и вникали, и общим впечатлением осталось, что все зло исходило от королевского двора. Горинг аккуратно поспособствовал, чтобы усилить это впечатление, признав существование второго и более опасного заговора, но отрицая свое участие в нем.

В самый разгар событий 16 июня шотландские союзники представили палате общин зловещее послание из Шотландии. Незадолго до того на границе был перехвачен гонец с письмом короля Монтрозу. Письмо было безобидным по содержанию, но содержало необъяснимые изображения слонов, верблюдов и змей, было высказано предположение, что, вероятно, это был какой-то шифр. Эти «тайные намеки», как утверждалось, свидетельствовали о заговоре, в котором Монтроз предложил участвовать королю для того, чтобы установить контроль над правительством Шотландии.

Король спокойно воспринял это событие и примирительно ответил на дерзкий выпад Аргайла относительно его переписки с Монтрозом. Он подтвердил факт отправки письма и фамилию его получателя. Но отрицал, что знает, каков смысл этих изображений животных. Это зоологическое нашествие так и осталось необъясненным, ну а в остальном переписка короля и Монтроза не содержала в себе ничего подозрительного. В Шотландии, как и в Англии, начала формироваться партия умеренных, во многом этому способствовал Монтроз, который в союзе с шотландскими дворянами-единомышленниками в 1640 г. заключил Камбернолдский договор для защиты Ковенанта.

Но Монтроз не пытался бороться с Аргайлом, вспыльчивым и непредсказуемым в своих действиях человеком. Он и так имел неприятности за то, что критиковал Аргайла и писал письма королю, когда шли переговоры в Рипоне. Ковенантеры упрекали его за это, но в итоге простили, когда он снова попал в затруднительное положение. Новость о заключенном несколько месяцев назад Камбернолдском договоре стала известна общественности. Снова Монтроз отделался только упреками в свой адрес. Но к нему уже начали относиться с подозрением. Однако он продолжал открыто идти своим путем и вскоре отправил королю письмо с непрошеным советом, как управлять Шотландией. Совет не вызывал возражений: он твердо выступал за создание «умеренного правительства» и сохранение пресвитерианства.

Карл был вправе ответить на это письмо посланием с выражением вежливой благодарности, и ковенантеры просто вышли из себя, когда перехватили этот ответ. Они действовали под давлением внезапного кризиса, о котором не знал Карл, и спровоцировал его именно неугомонный Монтроз. В конце мая Джон Грэм, священник из Оштерардера, городка, расположенного поблизости от Кинкардина, главного замка Монтроза, сболтнул как-то раз в эдинбургской таверне, что Аргайл намерен низложить короля. Когда его допросила специальная комиссия, откуда идет этот злостный навет, он указал на Монтроза. Тот не отрицал этого. Монтроз узнал об этом от Джона Стюарта, комиссара из Данкелда, который пересказал ему речь Аргайла, произнесенную им в июле, когда он отправился в Атолл на подавление роялистов. Аргайл, по словам Стюарта, сказал, что если король ведет войну против собственного народа, то он должен быть низложен. Спустя несколько дней уже сам Джон Стюарт перед комиссией подтвердил сказанное им. Аргайл, узнав об этом, «впал в ярость и с проклятиями отрицал все это».