Однако Мэри предпочитала пиявки. Так как она страдала от постоянных головных болей, то ставила их на виски, надеясь, что они помогут. Она так часто их использовала, что даже начала относиться к ним как к домашним животным. Подобно малышу с котенком, Мэри часто улыбалась, проводя время со своими пиявками.

(В качестве отступления: если ваше чадо просит на Рождество собаку, сдается мне, вы упускаете из виду забавный вариант домашнего животного. Пиявок легко накормить и гулять с ними не нужно. Просто выставьте их за дверь.)

Мэри так делала почти три года, причем использовала все больше пиявок. Она была молодой женщиной, все время грустной, и это понятно. Но она была еще и одаренной, преуспевающей в учебе и обещала стать превосходной пианисткой. Хотя музыкальные предпочтения отражали ее настроение, склонность к унынию и меланхолии.

В 1864 году, в восемнадцать лет, она испробовала кровопускание, разрезав себе руку ножом. Кровотечение было столь обильным, что она чуть не умерла. Когда она пришла в себя, случилось что-то странное. Целыми днями она кричала и металась в постели. Бывали периоды, когда множество взрослых людей по нескольку часов держали ее, чтобы она себя не поранила.

А потом, как тропический ураган уходит из города, все успокоилось. Как после шторма остаются вырванные с корнем деревья и разрушенные здания, Мэри бодрствовала, но ни на что не реагировала. Словно у нее внутри что-то сломалось. Люди входили в ее комнату и говорили с ней, но она словно не замечала их. Ни реакции глаз. Ни ответов. Если она и видела, и слышала их, то, скорее всего, не узнавала.

Мэри могла выполнять многие повседневные действия, например, одеться или заколоть шпильками волосы. Но ее родители стали замечать странности в ее поведении.

Когда Мэри что-нибудь делала, ее глаза были открыты, но она не смотрела. Девушка выполняла задания, связанные с визуализацией, но ее глаза не двигались и не фокусировались на вещах в ее руках. Как будто она на самом деле ничего не видела.

И они решили проверить это. Они завязали ей глаза и попросили повторить те же действия. Мэри выполнила, и тоже успешно. Даже с плотной повязкой на глазах она смогла полностью одеться, даже взять шпильки с туалетного столика и сделать прическу. Конечно, это могло быть мышечной памятью, но она делала и другие вещи, которые было трудно объяснить. Например, с завязанными глазами она брала лежавшую перед ней энциклопедию. И хотя она не могла видеть страницы, открывала книгу на слове «кровь» и читала статью слово в слово.

Это вызвало любопытство многих горожан. Она могла делать то, на что никто не был способен, и они хотели знать, как. Люди стали приходить в тот дом, чтобы испытать ее. Один человек даже предположил, что Мэри могла выучить эту статью в энциклопедии, – еще бы, ведь она годами была зациклена на крови, – поэтому ей предложили тест потруднее. Взяли несколько написанных ею лично писем и перемешали с большой стопкой бумаг. Мэри с завязанными глазами вытащила свои письма и прочитала вслух людям, находившимся в комнате.

Заходил даже редактор местной газеты, чтобы проделать свой эксперимент, и он оказался самым поразительным. Он приехал с конвертом в кармане пальто. Конверт был запечатан, и, по его словам, в нем было письмо от далеко живущего друга.

Он вручил письмо Мэри с завязанными глазами, которая повертела его, но не открыла. И затем без колебаний назвала имя человека, чья подпись была на письме. Редактор открыл и проверил: девушка не ошиблась.

Но это не было магическим шоу и чудом. Нет, у Мэри продолжались ежедневные судорожные припадки, и в результате усиливалась депрессия. И она снова вскрыла себе вены.